своего пребывания в нем, а затем уничтожить все свои следы. Это традиция.
– А кто ее придумал?
– Какая разница. Ну, я. Больше тут, видишь ли, некому. Вот так…
Затворник оглядел результат своего труда – на месте развалившейся постройки теперь было идеально ровное место, ничем не отличающееся от поверхности остальной пустыни.
– Все, – сказал он, – следы я уничтожил. Теперь надо опыт обобщить. Сейчас твоя очередь. Залазь на эту кочку и рассказывай.
Шестипалый почувствовал, что его перехитрили, оставив ему самую тяжелую и, главное, непонятную часть работы. Но после случая с затмением он решил слушаться Затворника. Пожав плечами и оглядевшись – не забрел ли сюда кто из социума, – он залез на кочку.
– Что рассказывать?
– Все, что знаешь о мире.
– Долго ж мы здесь проторчим, – свистнул Шестипалый.
– Не думаю, – сухо отозвался Затворник.
– Значит, так. Наш мир… Ну и идиотский у тебя ритуал…
– Не отвлекайся.
– Наш мир представляет собой правильный восьмиугольник, равномерно и прямолинейно движущийся в пространстве. Здесь мы готовимся к решительному этапу, венцу нашей жизни. Это официальная формулировка, во всяком случае. По периметру мира проходит так называемая Стена Мира, объективно возникшая в результате действия законов жизни. В центре мира находится двухъярусная кормушка-поилка, вокруг которой издавна существует наша цивилизация. Положение члена социума относительно кормушки-поилки определяется его общественной значимостью и заслугами…
– Вот этого я раньше не слышал, – перебил Затворник. – Что это такое – заслуги? И общественная значимость?
– Ну… Как сказать… Это когда кто-то попадает к самой кормушке-поилке.
– А кто к ней попадает?
– Я же говорю, тот, у кого большие заслуги. Или общественная значимость. У меня, например, раньше были так себе заслуги, а теперь вообще никаких. Да ты что, народную модель вселенной не знаешь?
– Не знаю, – сказал Затворник.
– Да ты что?.. А как же ты к решительному этапу готовился?
– Потом расскажу. Давай дальше.
– А уже почти все. Чего там еще-то… За областью социума находится великая пустыня, а кончается все Стеной Мира. Возле нее ютятся отщепенцы вроде нас.
– Понятно. Отщепенцы. А бревно откуда взялось? В смысле то, от чего они отщепились?
– Ну ты даешь… Это тебе даже Двадцать Ближайших не скажут. Тайна веков.
– Н-ну, хорошо. А что такое тайна веков?
– Закон жизни, – ответил Шестипалый, стараясь говорить мягко. Ему что-то не нравилось в интонациях Затворника.
– Ладно. А что такое закон жизни?
– Это тайна веков.
– Тайна веков? – переспросил Затворник странно тонким голосом и медленно стал подходить к Шестипалому по дуге.
– Ты чего? Кончай! – испугался Шестипалый. – Это же твой ритуал!
Но Затворник и сам уже взял себя в руки.
– Ладно, – сказал он. – Слезай.
Шестипалый слез с кочки, и Затворник с сосредоточенным и серьезным видом залез