потом уже поздно ночью, я плюнул на это дело и пошел домой. Следовало выследить Бека.
В течение недели я сидел в своем укрытии, выглядывая свою потенциальную жертву. Бек выезжал из дома в одно и то же время. Исключение составляли только выходные. Большого мне удалось увидеть около дома всего один раз и то поздно ночью, когда я уже собирался уходить. Из всего этого я сделал вывод, что он чаще бывает в другом месте. Это место следовало вычислить. Кроме всего прочего, я высматривал бойцов той и другой группировки, запоминал их лица и старался выследить. Получалось плохо. Бойцы, как правило, разъезжались на машинах. Бежать за ними подобно Штирлицу и делать вид, что прогуливаюсь, не очень хотелось. Требовалось какое-либо средство передвижения. Поначалу я хотел приобрести машину, благо деньги пока были, но потом передумал. Удирать от погони удобнее было на мотоцикле, хотя в автомобиле гораздо удобнее было прятать оружие.
Суббота и воскресенье были у меня разгрузочными днями. Рано утром в субботу, я выехал на электричке за город, сошел на каком-то километре и отправился в лес. Там я пристрелял пистолет и винтовку. Дрюня не облажался, оружие было в полном порядке. Дорога обратно была более спокойной. Я вяло смотрел в окно и почти не отреагировал, когда появился кондуктор. Билет я покупал на вокзале в оба конца, так что волноваться мне, в принципе, не стоило. Однако, когда из тамбура донеслось зычное: «Граждане, приготовьте билеты», я сонно поднял глаза и едва не провалился на месте. Вслед за кондуктором шли два камуфлированных омоновца, а перед ними бежала тощая овчарка. Я похолодел. Под скамейкой у меня лежала сумка с разобранной винтовкой и пистолетом. Срываться с места было поздно. Я придал лицу самое скучающее выражение, но внутри у меня все тряслось, как желе. Омоновцы трясли далеко не всех, обращая внимание больше на бичеватых личностей, а также на выходцев с Кавказа. Я сидел, затаив дыхание: может, пронесет?
Овчарка вдруг повела носом и повернулась в мою сторону, изобразив хищный оскал. Передний омоновец заметил это и тоже посмотрел на меня. Я ответил ему самым равнодушным взглядом. Псина рыкнула в мою сторону и сунула нос под лавку. «Кердык», подумал я. Как на грех даже пистолет лежал в сумке, не было никакой возможности поспорить с рослым омоновцем, вооруженным «Калашниковым». Собака коротко взвыла и царапнула лапой сумку.
– Ваша сумка? – строго спросил боец и как-то нервно повел спиной, чтобы удобнее было дотянуться до автомата.
– Его-его, – подтвердила сидящая напротив бабулька, стремившаяся услужить народной власти. Я хмуро кивнул.
– Откройте, – приказал омоновец. Второй боец тоже подошел ближе и посмотрел на меня еще строже. Я вытащил сумку и потянул молнию в сторону.
Псина резво рванула вперед и выхватила лежащий на самом верху чебурек, купленный еще на пути в лес. Схомякав, обалденно пахнущую выпечку, собака удовлетворенно гавкнула и, вильнув хвостом, преданно уставилась на хозяев. Омоновцы смутились и попятились