синий платочек
Падал с опущенных плеч…
Леонид Ильич не обманул ожиданий супружницы, подошел к Вике, пригласил, закружил по идеальному паркету гостиной. Его примеру последовали другие товарищи из Секретариата и Политического бюро. Дети, как краем глаза отметил Леонид Ильич, тоже не остались в стороне: полетели в вальсе, в основном шерочка с машерочкой, пацанов мало было, а те, что присутствовали, сдрейфили (как стали нынче выражаться в молодежной среде). После того, как песня кончилась и он проводил Викторию Петровну до кресла, обязательная программа завершилась. Он вздохнул с облегчением и пригласил юную Нину.
Лицо девочки вспыхнуло от радости, и Леонид Ильич увидел краем глаза, как просияли гордостью и умилением физиономии Устина Акимыча и его супруги. А радиола заголосила:
В парке Чаир распускаются розы,
В парке Чаир зацветает миндаль…
И все случилось, как в мимолетных мечтах: крепкая и сладкая талия дивчины под рукой, чуть долетающее до щеки ее дыхание, и глаза-вишни совсем рядом…
А он вдруг не смог даже подобрать слова для первых фраз, только подумал: и впрямь достиг я высшей власти, и любые мои прихоти исполняются сразу и с удовольствием, и никому я свою власть не отдам. А потом все-таки спросил девочку:
– Ты в каком классе учишься?
– В девятом, – ответила она и рассмеялась.
Смех зазвучал не оттого, что он сказал что-то веселое или смешное, а просто от полноты жизни.
– В девятом «А» или девятом «Б»? – улыбнулся он, маскируя смущение. Он легко разлетался по паркету и вращал за собой дивчину. Танцевать всегда умел и любил, и сил еще хватало. А все вокруг на них смотрели.
– В девятом «А», конечно.
– Почему «конечно»?
– «Ашки» лучше, чем «бэшки». Всегда были.
– А какие у тебя предметы любимые?
– Ой, да что вы, дядя Леня, все о школе да о школе!.. Давайте о чем-нибудь другом.
– О чем же?
– Ну, не знаю! О погоде, о книгах, о музыке – о чем угодно.
– О музыке? Ну, вот интересно: какую музыку ты предпочитаешь?
Девочка забавно нахмурилась.
«А глаза ее – словно вишни, щечки – персики, ротик – переспелый абрикос».
– Меня родители, конечно, в музыкалке учили. И в консерваторию у меня абонемент на каждый год был. И я бы вам, конечно, могла соврать, что мои любимые композиторы – Лист, Шуман, Брамс, я их и вправду люблю, но не так…
– А кого ж ты, Ниночка, любишь «так»?
Он улыбнулся, легко ведя девочку по паркету. Они танцевали одни, словно короли бала. Все вокруг, и взрослые, и дети, стояли и смотрели. И если сие обстоятельство льстило даже Леониду Ильичу – можно себе представить, насколько горда была дивчина!
– Не скажу, – кокетливо ответила школьница.
– Арно Бабаджаняна любишь, наверное? – пошутил он. – Илью Френкеля?
Тут музыка кончилась, и они остановились – однако он далеко не