пароли. Это был восхитительный интеллектуальный вызов – мне было четырнадцать, и я бросал вызов взрослым: огромным компаниям и их штату программистов. И я побеждал.
Ты всему этому научился сам?
Чему-то сам, но вообще нас было много. Целая сеть: несколько десятков человек в разных уголках Земли. Мы не были знакомы лично, но у нас был общий интерес, благодаря которому мы и узнали друг о друге, – хакерство. Мы устраивали своего рода соревнования: кто быстрее взломает ту или иную программу, пересылали друг другу дискеты с результатами, обменивались опытом. Представляешь, каково это, когда тебе, четырнадцатилетнему, звонят из Чили или Швеции, чтобы сказать, что ты сделал прекрасную работу и скоро на почте тебя будет ждать диск с интересными данными!
И ты никогда не пытался заработать на всем этом?
Нет. Просто это было безумно интересно. А деньги – нет.
Да, но многие на твоем месте не отказались бы от легкого заработка, верно?
Многие и не отказывались – воровали данные о кредитках и все такое. Я тоже бы мог. Но у меня, если угодно, был свой этический стандарт. И, покуда я не умирал с голода, я вполне мог позволить себе его придерживаться. Для меня хакерство всегда было исключительно упражнением мозга, путешествием в мир знаний. Даже подростком мне очень не хотелось компрометировать деньгами чистоту этих мотивов. Вообще, те, кто зарабатывал взломами, в нашем сообществе не пользовались уважением. Кстати, они были значительно хуже нас с профессиональной точки зрения: достигнув уровня, достаточного для того, чтобы зарабатывать деньги, они переставали совершенствоваться, им было этого достаточно. Действительно хороши были только те, кто постоянно развивался, кого интересовал сам процесс.
Что ты считаешь главным достижением своей хакерской юности?
Однажды я обнаружил уязвимость в сети, принадлежавшей американским военным, – это был их центр компьютерной безопасности nic.ddn.mil, который мониторил все доменные имена в мировом Интернете и собирал данные обо всех происходящих сетевых атаках – китайцев, КГБ, остальных. Вероятно, на тот момент это была самая серьезная машина во Всемирной паутине (в то время Интернет был еще относительно невелик и его можно было контролировать целиком). Ну, мы с приятелем пролезли в эту систему – нам были доступны все их логи, отчеты и т. п., мы полностью управляли ею.
И много времени это у вас заняло?
Не сказал бы. С того момента, как я наткнулся на уязвимое место, от силы минут десять.
Тогда тебе и пришла в голову концепция «позитивных утечек» – необходимости рассекречивания определенной информации?
Во время своих «исканий» я часто натыкался на интересную информацию, но толком не понимал, что с ней делать. Тогда я не разбирался в политике, не знал, как работает пресса. Поэтому просто копировал ее – на всякий случай. Это и сегодня достаточно типично для технарей. Они тратят массу времени на развитие профессиональных навыков, при этом оставаясь аполитичными. В результате даже те из них, кто