давала пролиться нескольким драгоценным каплям ледяной колодезной воды, все это их не смущало – внук и бабушка были счастливы и дорожили обществом друг друга. Коленька отвечал бабушке такой же пламенной любовью, доверяя ей все свои детские секреты, которыми не делился ни с кем.
После появления в семье сестренки Коленька стал капризничать, требовать внимания родителей, изобретая разные способы, чтобы его заметили и приласкали: разобьет мамину любимую чашку, измажет грудную сестренку вареньем и скажет, что она съела всю банку, раскрасит фломастерами ковер на полу или изобретет что-то еще. Измученная Оля полностью перекинула сына на бабушку: то у Клавы начинался диатез, то резались зубки, то выскакивала простуда или грипп, а ведь еще надо было работать – туфельки и платьица для «милой лялечки», «принцессы» не падали с неба. Боготворя долгожданную доченьку, похожую на фарфоровую куколку, такую милую и прелестную с ее каштановыми кудряшками и ямочками на щеках, женщина забывала про сына, а вспоминая, уверялась в том, что бабушка заботится о Николеньке, и облегченно вздыхала.
Несмотря на радость от рождения дочери, уже тогда Оля стала отдавать себе отчет в том, что ее жизнь совершенно не похожа на придуманную ею в детстве сказку, однако, как ей казалось, изменить что-либо было уже невозможно. Ядовитый шепот свекрови просачивался, вливался ядом в сердце мужа, но Оленьке уже было все равно. Даже раздельные полки в холодильнике и отказ мужа кормить детей продуктами, купленными им для себя, уже не повергали ее в шок и отчаяние. Муж несколько раз уходил к матери, но неизбежно возвращался, виноватый и пристыженный. Какое-то время было тихо, даже появлялись деньги. Потом новый круг ада, за ним еще, и так виток за витком, виток за витком. Чувствуя бессмысленность и тяжесть существования, Оля понимала: если бы не Клавдюша, отрада и единственный лучик надежды, было бы совсем страшно.
Учившаяся на одни пятерки дочь обладала железным характером и прекрасно знала, как добиться от родителей исполнения собственных заветных или мимолетных желаний. Хитрость, шантаж, слезы, болезни – все шло в ход, когда Клаве требовалась очередная обновка. Опушенные длинными ресницами глаза невинно смотрели на Ольгу. «Я тебя так люблю, мама! – говорила она. – Ты мое все! Мамусенька!» И та просто не могла устоять, теряя волю. Как-то забывалось о том, что Николеньке давно пора покупать новые брюки, да и муж уже седьмой год ходит в одном и том же пальто. Про себя Ольга вообще не вспоминала, зато Клава щеголяла нарядами, ходила в кино и театры и даже съездила со своим классом в Париж.
Внутренние монологи. Клавдия
Да, я всегда прекрасно знала, как надо жить. Мне это стало понятно буквально сразу. Если хочешь чего-то добиться, обращай на себя внимание и уже потом не отпускай от себя. Николай – хронический недотепа. Он совершенно не умел ластиться и ласкаться, смотрел исподлобья… Было забавно наблюдать за ним, совершенно не приспособленным к жизни. У человека должны быть мозги, я так считаю.