Женечка! – всплеснула руками тетя Мила. – Проснулась, солнышко?
– Да, – коротко ответила я, не уточнив, что бодрствую уже полдня. – Добрый день.
Анна Тимофеевна тут же закивала, окидывая меня умильным взглядом.
– Давай я тебе поесть положу. – Тетушка тут же подскочила со стула и принялась наполнять мою тарелку разносолами. – А ты умойся пока.
Умываться я отправилась уже со спокойной душой. Еще больше я успокоилась, увидев по возвращении, что кухня опустела, а тетя Мила провожает Анну Тимофеевну в прихожую и выслушивает очередные комплименты в адрес своей стряпни, дает советы по лечению радикулита и свиного гриппа и в который раз уточняет, в какой класс перешел старший внук Анны Тимофеевны и сколько зубов прорезалось у младшей внучки...
Наконец, гостью благополучно спровадили, я с облегчением вздохнула, и мы направились в кухню уже вдвоем. Тетя Мила, подперев подбородок кулаком и склонив к плечу голову, с удовольствием наблюдала, как я за обе щеки уплетаю блинчики, не забывая подкладывать себе салат и отрезать куски сочного, хорошо прожаренного мяса. Я даже почувствовала укоры совести, вспомнив, как грешила на тетушку, подозревая ее в прожорливости. Как можно было подумать, что тетя Мила оставит меня без обеда!
– Вот, Женечка, – пользуясь тем, что у меня занят рот, принялась делиться со мною тетя Мила, несколько назидательным тоном. – Времена-то какие настали!
Я отреагировала вопросительным взглядом, дабы не отвлекаться от трапезы на уточнения.
– Страшные времена, ей-богу, – продолжала тетя, покачивая головой. – Хотя чему удивляться? Лет пятнадцать тому назад не лучше было, а даже и похуже. Сколько живу, Женечка, и могу тебе сказать откровенно: времен хуже, чем девяностые годы, я не застала.
– Тебе крупно повезло, – едва владея своим набитым ртом, прошамкала я и потянулась за булочкой с творогом.
– Возможно, – не стала спорить тетя, наливая мне большую чашку зеленого чая с мандариновыми корочками и не преминув добавить, что зеленый чай прекрасно очищает почки, а также печень и сосуды плюс избавляет от алкогольной зависимости, вызывая стойкое отвращение к спиртному.
– Вот последнее для меня особенно актуально. А то я уже реально боюсь спиться, – хмыкнула я, но тетя даже не улыбнулась. Она была серьезна и задумчива.
Дождавшись, когда моя тарелка освободится, она подошла к раковине и принялась мыть посуду, передавая ее мне, а я уже насухо, до блеска, вытирала тарелки хрустящим вафельным полотенцем, хотя терпеть не могу этого занятия. Но не хотелось выглядеть свиньей в глазах тетушки после столь знатного обеда. Когда с посудой было закончено, я поняла, что беседа только начинается, что, впрочем, вполне понятно: тете Миле после общения с подругой хотелось поделиться со мной своими жизненно-философскими умозаключениями. Поэтому я приоткрыла окно, закурила сигарету и приготовилась слушать. Тетя устроилась рядом, не забыв мимоходом заметить, что курение портит