желтого мотоцикла. Мотоцикл, натужно ревя, взлетал и поднимался все выше и выше в облака. Свистел в ушах ветер, а старший черт, ухмыляясь, кричал, хлопая ее по плечу: «На семь лет, милочка, на семь лет!». Хвост его, при этом, вращался и жужжал, словно пропеллер.
Фекла в ужасе проснулась. Вытерла ладонью холодный пот с дряблой шеи и села. А вдруг, и вправду, поймают? Кой черт, я связалась с этим оглоедом?
Вдова беспокойно проворочалась до утра. С рассветом она пошла на двор. Злополучный мешок под попоной нагло торчал своим толстым пузом наружу. Любой, случайно зашедший, сразу бы понял, что это такое.
«Вот я, старая дура! Спрятать же надо. Лучше в доме, – пронзила ее внезапная мысль, – в доме искать не будут. Там санкцию прокурора надоть. Вот им, шиш!».
Старуха ухватилась за горлышко и волоком потащила мешок по лесенке в избу. Сил у нее было немного, но страх и уверенность в правильности принятого решения делали свое дело. Совершенно взмокшая, она, наконец, перевалила мешок через порог избы.
В маленькой комнатке, упавший набок куль казался огромной серой свиноматкой. На боках свиноматки красовался огромный черный штамп: «Комбикорм. Колхоз «Малиновки». Бригада № 7». Она злобно пнула его ногой. «Чтоб ты провалился! Куды вот тебя теперя?»
Запихнуть мешок в какой-нибудь угол не было ни малейшей возможности.
«На печь!», – незнакомый гнусавый голос, неожиданно шепнул ей прямо в ухо. Она, было, возразила – зачем? – Надо, и все! – ответил голос. Потом тишина, только ходики на стене – тик-так, тик-так…
Та-ак! Вот они, чертики-то? Она истово начала креститься. Иисус в углу напрягся, прислушиваясь к ее обрывистым молитвам, но бровей не расправил. Его прищуренный глаз снайпера смотрел ей прямо в лоб.
Фекла долго карячилась на шаткой табуретке, пытаясь втянуть тяжелую мешочную тушу наверх. Прижимала ее к ступенькам, держала животом, потом приседала и пыталась подтягивать слабыми руками за надутые бока, даже кусала мешковину вставными пластмассовыми челюстями. От натуги лицо ее сделалось красным, вены на ногах и руках вздулись, пот капал в глаза, шаталась челюсть и болел живот.
По прошествии двадцати минут неимоверных усилий вес таки был взят!
Мешок, как пьяный мужик, медленно вполз на печку и затих. Его жирная задница торчала наружу, бока упирались в потолок. Дело было сделано, однако следы преступления со всех сторон комнаты видно стало еще лучше. Гордое слово «комбикорм» красовалось прямо напротив входа. И самое главное – достать добро из мешка не было, ну, совершенно никакой возможности. Он за что-то зацепился и не хотел разворачиваться. Обессиленная Фекла чуть не заревела от досады, сухо плюнула на пол, и пошла доить корову.
Подоив, она вышла на божий свет. Утро занималось над деревней. Яркое солнышко немного успокоило ее расшатанные за ночь нервы. Бабка решила сходить к соседке, открыла калитку и обомлела. У дома Тохи Немятова стоял милицейский мотоцикл со знакомой до боли желтой коляской. Никого рядом не было.
–