пожал тощими плечами тот. – Мы слышали, что здесь живет много детей. Сами, без взрослых или надзирателей. Тех, кому больше некуда идти. Еще вчера вечером я думал, что это брехня. Но мы продолжали идти, и…
– Упорный, епта, молодец. – Напильник кивнул, а Митяй подумал, что пришлый пацан явно не из простой семьи. Может, вообще из городских. Держится прямо, хоть и видно, что боится до обморока. – Нашпигованы?
– У меня есть чип, но он не работает. – Алексей послушно раздвинул на затылке грязные волосы, показывая отсутствие «балалайки». Затем закатал левый рукав, обнажив предплечье со шрамом от таблеточной вакцинации. – У Даши нет ничего, по возрасту не успела…
– Ладно, вытащим, – словно это должно было успокоить или обнадежить, пообещал Напильник. – А с чего вы вообще взяли, что вам тут рады?
Вопрос поставил мальчишку в тупик, и он даже ахнул, распахнув глаза. За его реакцией внимательно наблюдали десятки глаз. На губах блуждали улыбки, и кое-кто уже придумывал, в каких красках расскажет про увиденное ближайшей ночью, когда в бараках объявят отбой.
Митяй внимательно рассмотрел пришельцев. Одежда рваная и грязная, совсем не приспособленная к лесным переходам. Ботинки износились, один перемотан веревкой, чтобы не «просил каши».
Когда-то и они были такими же – оборванными, грязными, ищущими свой новый дом или всего лишь место, где можно укрыться от непогоды. Тогда, сразу после Толчка, не дойти до лагеря выпало многим. Слишком многим, которых они хоронили второпях, неумело и неглубоко. Хоронили спешно, чтобы продолжить путь.
– Я думал, здесь можно укрыться любому, – наконец ответил мальчик, совладав с собой, но в глазах заблестело, и отнюдь не от холода. – Возьмите хотя бы девочку, она не выдержит дальнейшего странствования…
– Сестра твоя? – негромко спросил Клёпа, но Напильник опередил:
– Откуда сами?
– Из Черемух, это под Туруханском. – Алексей еще держался, чтобы не заплакать, но его настроение передалось девочке, теперь поджавшей губы. – Отец был агрономом, мать в библиотеке работала. Месяц назад родители поехали на юг, поближе к Новосибирску, но на нас напали…
– Куницы, епта?
– Я не знаю… Бандиты какие-то. Всех, кто шел в караване, убили. Маму тоже… Но мне… но нам удалось бежать. – Слеза скатилась по чумазой щеке мальчишки, прочертив светлую полоску. – Почти всю зиму жили в Фарково, работали в столовой, там про Кропоткин и узнали. А к весне хозяин решил заработать и сдать нас службам по надзору, и мы сбежали.
– Сестра твоя? – повторил Клёпа, прищуриваясь, и теперь его вопрос прозвучал громче.
– Да.
Директор бросил на Беляша короткий многозначительный взгляд, и толстяк понял сразу, поспешив исполнять. Широким шагом подошел к мальчику, вздрогнувшему от неожиданности. Хлестко, но коряво ударил того по лицу. Алексея мотнуло в сторону, он чуть не упал, а Даша вскрикнула и тут же заплакала, горько и громко.
Митяй вздохнул, брезгливо отворачиваясь. Посмотрел на любопытных и настороженных детей, стоявших