борт в воду. Человек пять неожиданно для себя, пролетев сквозь огонь на носу, вместе с горящими обломками «Катюши», оказались на мосту среди греков. Квинкерема, между тем, словно острый нож вспорола деревянный настил, чуть замедлила свой ход, но к изумлению Ларина, державшегося за кормовое ограждение, продолжала двигаться дальше. И вскоре, со страшным скрежетом развалив часть моста и подмяв под себя обломки лодок, вновь оказалась на открытой воде.
─ Хреновые из вас строители! ─ крикнул Леха по-русски грекам, сновавшим внизу, ─ не родились еще те, кто сможет остановить Леху Ларина!
От удара прогоревшие носовые балки обрушились вниз, и вдруг стало лучше видно, что твориться впереди. Но сам по себе пожар униматься не хотел, ведь горела уже почти вся верхняя палуба под ногами.
Квинкерема, едва не черпая носом воду, продолжала двигаться по реке, но как-то боком, закладывая большой вираж в стону правого берега, на котором разворачивалось конное сражение Аргима и греческих катафрактариев. Слева Ларин увидел вражескую триеру, находившуюся в засаде за небольшим островком, а теперь спешившую к нему навстречу. Но тягаться с греками в своем нынешнем виде эта квинкерема уже не могла. Таран был почти разрушен, а вся огневая мощь израсходована. Да, кроме того, пожар уже стал настоящее проблемой. Огонь начал вырываться из весельных портов по обоим бортам, дойдя почти до середины. Адмирал понял, что его корабль обречен и может стать легкой добычей для греков в этой акватории, пока не подоспеют свои.
─ Что там у вас случилось? ─ набросился Ларин на вновь появившегося из-под палубы гортатора, ─ почему корабль идет боком, как хромая лошадь?
─ Во время тарана мы из-за дыма не успели убрать часть весел с правого борта, и они сломались, ─ доложил командир гребцов, ─ мы еле можем удерживать такой ход…но, недолго. Дым уже почти не позволяет дышать.
Ларин в ярости схватился за акинак. Гортатор отшатнулся, но Леха не собирался его убивать. Он лихорадочно искал решение, что делать дальше с обреченным кораблем, и вдруг нашел для него достойную смерть.
Они уже почти обогнули небольшой мысок с возвышением, на котором стояла та самая приземистая башенка, которую он увидел издалека. Позади нее, ─ Ларин не ошибся в предположениях, ─ открывался довольно широкий и явно рукотворный канал, который был вырыт перпендикулярно основному руслу. Он мог вести только к заливу, на дальнем берегу которого располагалась торговая гавань Истра. Самый короткий путь в сердце обороны врага. Греки это понимали, и потому вход в канал был перегорожен тремя рядами бирем и лодок поменьше. С первого раза протаранить эту запруду было невозможно, но зато можно было ее сжечь. Ларин бросил взгляд на свой полыхающий корабль. Лучшего брандера нельзя было и желать.
─ Правь вон туда, ─ приказал он Токсару, и, обернувшись, посмотрел на мост, где шла битва, ─ наш корабль уже не жилец. Будем пробивать путь для остальных.
Токсар кивнул и подал знак воину, стоявшему у рулевого весла.
─