Сначала в Джезказган ненадолго. Кстати, попаримся – там у геологов баня хорошая. А потом решим – на Балхаш рыбачить или сначала на Байконур заскочим – там Юрка сейчас… Не знаю. Посмотрим. Крюк приличный, конечно… Я бы лучше сайгаков погонял. А то мы на озере за неделю от рыбы очертенеем!
– Так мы туда на целую неделю?!
– Около того.
– Здорово!..)
Джезказган.
В бане тяжело. Даже на нижнем полке́.
Отец посмеивается: «Привыкай».
Зачем?..
Между заходами в парную все отдыхают на веранде, завернувшись в простыни. Разговаривают мало. Пьют зелёный чай.
Ты не хочешь больше париться. «Зря», – с лёгкой обидой бросает отец и уходит. Все уходят. Макс остаётся.
(… – Я тебя научу. Тут всё дело не в ощущениях, а в отношении. И не только в бане дело. Это общий принцип. Горькое, как правило, полезнее сладкого. Трудное – забавнее лёгкого. Недостижимое притягивает нас сильнее того, до чего рукой подать. Вот и баня – это труд. Очищение. И не только для тела, кстати.
– Мы и так паримся каждый день.
– Это верно. Но мы делаем это как бы вынужденно, неосознанно, понимаешь?.. Мы здесь. А здесь – жарко. И ничего не поделаешь… Нам жарко – но мы заняты делом. Но другим делом. Не самой жарой. Мы постоянно чем-то заняты. Поэтому когда появляется возможность…
– Нужно отдыхать! Я помню. Вы сами говорили, Владимир Максимович.
– Правильно. Но отдых-то бывает разным. Как и усталость. Бывает, человеку нужно отдохнуть – и он совершает кругосветное путешествие на шлюпке размером с чемодан. Все кричат, что он псих, и завидуют. А бывает, другому человеку нужно что-то сделать, а он ложится на диван с кипой журналов «Катера и яхты» и думает, чего это такая усталость навалилась. И все ходят на цыпочках и жалеют его…
– Но все всегда говорят, что идут в баню отдохнуть?..
– Слушай их больше! Только плебеи думают, что баня – это отдых. Пьют, балагурят – какой там отдых – в живых бы остаться! В жизни нет места отдыху. Прав был дедушка Ленин: лучший отдых – это смена деятельности. Запомни. Так что живи, борись, бросай вызов. Да хоть и себе самой, если больше некому. В тебе это есть, я вижу. Ни в малом, ни в большом не останавливайся. Всё стоит наших усилий… Даже осознанная жара! Поняла?.. Ну что, пойдём, потренируем сердечную мышцу созерцанием высоких температур наших сомнений?
– А она что, тренируется?
– Я же тебе сказал – нет ничего забавнее и полезнее трудного…)
Ночуем в степи.
Никто не хочет «париться» в домиках базы местной геологоразведки. Погода прекрасная. Ветер – тёплый шёлк, небо – бесконечный ситец звёзд…
Мужчины – каждый себе – выбирают «на глаз» места поуютнее, куда ставят раскладушки. Кидают на них сверху тонкую овечью кошму́, чтобы равномерно свисала по краям, потом уже спальник. Всё. Готово. Ни тарантул, ни фаланга, ни скорпион не побеспокоят ночью. Инстинкт самосохранения держит их подальше от запаха овечьей шерсти. Тысячелетняя история миграций копытных прошила в геноме этих насекомых страх быть втоптанными в вечные пески.
Засыпая на крыше «шестьдесят шестого», ты видишь сквозь полусомкнутые веки