которых, как мне казалось, на любом курорте хоть отбавляй.
Я рисовал сладостные картины того, как из всех возможных выберу себе на две недели подругу, наиболее близкую к идеалу.
Умную, скромную, понимающую, красивую…
И в бюстгальтере минимум 80D.
Я пребывал в самом радужном из своих настроений.
Забыв, что мне уже почти 48 лет.
Что такое почти 48 лет, я понял сразу.
Честно говоря, сначала отель не пришелся мне по вкусу, и я даже пожалел, что выбрал именно его.
Правда, по причине, с женщинами не связанной.
Покупая путевку, я заказал в турагентстве одноместный номер – «сингл», согласно их терминологии – и ожидал приемлемого убежища. Не большого, конечно, но все-таки уютного. С креслами – хотя один черт мог знать, зачем мне требовались кресла на двухнедельном отдыхе – столиком для неторопливого питья, балконом и – обязательно! – стеклянным окном во всю стену.
Прилетел я вечером, мой отель оказался самым дальним из всех и пока огромный трансферный автобус, как черепаха, выруливал туда и обратно в узких проездах других местечек, сгустилась почти полная темнота.
Когда бой – он же привратник – привел меня в мой сингл, я был не просто потрясен.
Я буквально онемел от разочарования, отчаяния и еще не оформившегося в действиях возмущения – и в первый момент не мог произнести слова, превратясь в монаха из ордена кармелитов.
«Сингл», за который я отдал тридцать пять тысяч рублей, размером не превосходил камеру-одиночку.
В нем поместились только кровать средней ширины, узкий шкаф в ногах и еще более узкий комод сбоку. Ширина прохода – равно как и ширина шкафа – не позволяли даже положить в раскрытом состоянии мой средней величины чемодан. Балкона, разумеется, не имелось. В придачу к крушению надежд, одно-единственное окно размером с задницу виднелось высоко над кроватью – опять-таки напоминая тюрьму – и было задернуто шторой, поскольку явно не открывало хорошего вида. Вместо цивилизованной сплит-системы в стене торчал допотопный, кубообразный проточный кондиционер – типа тех, какими в советские времена оснащались вычислительные центры. Но даже не это показалось главным. Привыкнуть можно было к любому номеру, если бы он был чистым, светлым и уютным.
Однако сюда требовался полный дефектный лист.
Из пяти возможных лампочек в цветочной турецкой люстре под потолком наличествовала лишь одна. Прикроватное бра не горело по той же причине. В унитазе, несмотря на наклейку о «санитарной подготовке», стояла вода – правда, чистая. Косяк двери санузла был выломан и держался на честном слове. Кронштейн для душа отсутствовал, головка со шлангом валялась на дне ванны. Комод, покрытый разнообразными липкими пятнами, не имел ни одной целой ручки…
Этот список можно было продолжать бесконечно.
Но я не собирался требовать устранения чего бы то ни было; это являлось в общем нереальным: если учесть, что номер, забронированный мною давным-давно, турки не подготовили к нужному часу.
Защелкнув дверь, я очень быстрым шагом направился