на планирующем парашюте. Тогда я повернул назад. А потом, уже почти у берега, минут пятнадцать не мог преодолеть последние метры. Коварная волна, почти незаметная на открытом пространстве, не давала мне приблизиться. Я плыл жестоким боцманским кролем, вкладывая все силы в удары рук – и ощущал, что стою на месте; накат методически отбрасывал меня назад. Я видел берег, я видел людей, которые плескались в нескольких метрах от меня. Я не просто слышал их голоса – я был словно среди них. И в то же время сила прибоя держала меня на месте, словно давая взвесить все за и против.
На пляже не имелось спасателей. Вообще никого, следящего за безопасностью на воде, как положено в курортных местах. И выбиваясь из сил, я прекрасно представлял, как все будет.
Я был тут один, как дырка на картине и на хрен никому не нужен. И если меня накроет волной, из-под которой я не успею вынырнуть и захлебнусь… То этого никто не заметит. И никто меня не хватится. И я исчезну прямо среди людей, жарким веселым днем. А тело потом всплывет где-нибудь… в районе Кипра – я был уверен, что стоит мне утонуть, как волна с полной легкостью унесет меня обратно.
Рожденный быть повешенным не утонет, – подумал я. Не должен утонуть.
Собрав остаток сил, я все-таки выкарабкался, найдя тактику боя. С отчаянием гребя вперед в момент, когда прибой гнал меня к берегу и с таким же отчаянием пытаясь удержаться на месте, когда та же волна откатывалась назад. И когда ощутил под ногами твердое дно, то понял, что ноги подрагивают. Хоть жизнь была мне уже почти не дорога, тонуть позорно на людном пляже я не собирался.
Потом, решив выяснить точно, прав ли я был, или мне лишь показалось с похмелья, я встал в полосе прибоя по плечи в воде. И четко понял, что каждая волна, возвращаясь от берега, отбрасывает меня сантиметров на двадцать назад.
И с тех пор я перестал рисковать. Точнее, не шел на конфликт с морем. Просто валялся на спине, следя, чтобы меня не отнесло. Или вообще просто стоял по горло в воде, подпрыгивая на каждом набегающем валу.
С точки зрения мужского самолюбия это было, конечно, полным падением. Я видел, как молодые загорелые парни легко уходили в море и так же легко возвращались. И в то же время замечал, что подавляющая часть отдыхающих – включая здоровых, мускулистых мужиков – уже осознало коварство штормового пляжа. И купается, используя плавсредства. Матрасы, длинные стержни из плотного поролона, детские надувные нарукавники. А один мужик, совершенно довольный собой, купался в оранжевом авиационном спасательном жилете военного образца.
Я заметил его и подумал, что, возможно, стоит познакомиться, и у нас найдется масса общих тем. Но тут же понял, что все это вернет меня в прошлое, к мыслям раскаяния о несостоявшейся жизни, и подплывать к нему не стал.
И вел себя в море так же, как на суше – был сам по себе среди толпы. В вакууме, образованном собственным полем.
Вот и сейчас я стоял на отмели, давая волне поднимать и опускать свое тело. Раскинув руки на воду – как совершивший аварийную посадку самолет с пустыми крыльевыми баками.
Мне