меня образовалась пустота. Простая и всеобъемлющая пустота. Я подперла голову руками и уставилась на ряды книг на стеллажах.
Через какое-то время меня вывел из оцепенения вопрос Томны:
– Ола, а ты не знаешь, как по-эльфийски будет «молодой весенний цветок»? Я знаю, что там какое-то одно слово, только никак вспомнить не могу. Чтоб в словарь не лезть, может, подскажешь, а?
– Да это же просто! – хотела ответить я, но промолчала. Я не знала, как по-эльфийски будет «молодой весенний цветок». Я по-эльфийски не знала даже, как будет «мама». Все мои знания языка словно ветром выдуло.
– Я не знаю,– ответила я, отдавая словарь. И снова уставилась на стеллажи.
– Вставай, вставай, хватит уже страдать,– услышала я голос Лиры.– Все уже дома, спят, а ты сидишь в читальном зале, замерзшая, мокрая. Я тебе шубку принесла.
– Я уже высохла,– сказала я.– Давно высохла.
– Томна сказала, что ты пропустила все пары после эльфийского. А потом она нашла тебя в библиотеке, где заметила, что ты ведешь себя несколько странно. Что случилось?
– Ничего.– Я пожала плечами и встала. Мир перед моими глазами закачался…
– …Открой ротик, ну, открой! – уговаривал меня ласковый голос.– Вот так! А теперь глотай!
Горячая жидкость потекла ко мне в горло. Я закашлялась и открыла глаза.
– Ой,– обрадовалась Лира и чуть не выпустила чашку из рук.– Ты глаза открыла! Какая прелесть!
– Что…– попыталась спросить я, но в горло будто песка насыпали.
– Ничего не говори! – замахала на меня рукой Лира.– Пей, я сейчас все расскажу. Ты заболела! Очень сильно простудилась – вот! Моя наставница сказала, что течение болезни усугубило душевное потрясение. Про душевное потрясение я ничего не знаю, но ей поверила. И ты была моим первым пациентом! Меня даже от занятий освободили и обещали поставить зачет по одному предмету, если ты на ноги встанешь раньше чем через неделю. А прошло всего три дня!
– Три…
– Да, ты в бреду была, чего-то там про любовь кричала. Ну, сегодня, пожалуй, ты на ноги еще не встанешь, но вот завтра… А, у меня есть еще одна хорошая новость.– Лира ловко вливала в меня из ложки куриный бульон.– Стае Блондина досталось из-за тебя. Птронька сказал Бефу, что ты заболела после того, как тебя Блондин водой облил, и Беф разобрался. Блондину, конечно, ничего не было – он честно сказал, что водой тебя не обливал. А вот Ряку, его ближайшему дружку, хорошо перепало! Беф его чертить заставил, почти весь Университет собрался посмотреть на это представление.
Подруга засмеялась и пошла мыть посуду.
Я улеглась поудобнее и задумалась. Внутри уже не было той ужасной пустоты – в желудке приятно переваривался куриный бульон, кишки недовольно бурчали, что уже три дня не едят нормальной пищи, кожа от долгого лежания чесалась. Мир стал на свое место, и мне было хорошо.
– Да, забыла сказать,– сообщила вернувшаяся из кухни Лира.– Кастрюлю твою от пригоревшей каши я отдирать не рискнула, так что она тебя ждет. А гречку, ты уж извини, я выкинула. Очень