пиво стучало в голове в барабаны.
В воскресенье утром я пришла на главную городскую площадь и спустилась под сцену. Там Томна и ее гений одежной мысли, тощий светловолосый парень с резкими, стремительными и слегка хаотичными движениями рук устроили что-то вроде гримерки и костюмерной в одном флаконе. Одет был Вадим в нечто, напоминающее гибрид орочьей безрукавки и эльфийской мужской туники. Я невольно начала уважать парня – совместить два разных стиля так, чтобы на это было приятно смотреть, по моему мнению, было тяжело. Свои творения портной хранил в высоком шкафу на колесиках.
– Вы их увидите, когда придет время,– сказал он мне и еще пятерым девушкам, согласившимся участвовать в показе.
Вадим нервно сжимал руки, пока Томна и ее помощница крутились вокруг нас, причесывая и подкрашивая. Было так приятно отдаться в руки профессионалов! Приятно до того момента, пока я не открыла глаза и не посмотрела на себя в зеркало. Вопль ужаса, вырвавшийся из моего горла, на миг прекратил суету возле другой модели.
– Что это? – просипела я, тыча пальцем в зеркало.
– Это ты,– недоуменно сказал Вадим.
Поверить в это было трудно. Наверное, побывав в зубах зомби и вернувшись из загробного мира, я бы выглядела лучше. Волосы стояли дыбом, напоминая старый веник, вокруг глаз были огромные темно-синие пятна, ярко-красные губы выделялись на выбеленном лице, как кровь на снегу. Сколько же мне придется смывать этот макияж?
– Твой внешний вид должен подчеркнуть мое платье,– сказал портной.
Я представила платье, подходящее к этому макияжу, и мне стало страшно. Силы Небесные, на что же я согласилась?
– Я так понимаю, к этому всему еще туфли на высоком каблуке полагаются? – жалобно спросила я.– Предупреждаю, я на них ни шагу не сделаю – упаду.
– Модели будут по сцене идти босиком,– сказала Томна, с обожанием глядя на гения.
Мы с остальными девушками переглянулись. Хорошо, что сейчас не зима, впрочем, я не думаю, что это остановило бы Вадима.
Наконец мастер открыл свой шкаф. В нем висели платья разнообразных мрачных оттенков, от пыльно-серого до угольно-черного.
– Мрачноватенько что-то,– выразила я свое мнение.
– А чему радоваться? – спросил Вадим.– Жизнь коротка и тяжела. Мои платья выражают мироощущение человека, поднявшегося над обыденностью, над простыми и приземленными людьми. Этот человек…
– Женщина,– поправил кто-то из моделей.
– Что? – сбился с мысли творец, не переставая, впрочем, ловко нас одевать.
– Ну платья же женские.
– Необязательно. Просто из мужчин никто не согласился участвовать в дефиле,– поделилась Томна.– Дорогой, ты говорил о концепции своей коллекции.
– Да, да. Так вот, этот человек, поднявшись над серой массой, понял, что впереди его ничего не ждет, что он навсегда обречен жить среди непонимания и неприятия.
– В жизни всегда есть место празднику,– пробормотала я, рассматривая себя в зеркало.
На мне была надета серая хламида, состоящая из связанных