Валерий Елманов

Правдивый ложью


Скачать книгу

о спасении. И не о казни Голицына – о своей жизни, потому что в одном боярин прав: ныне и впрямь вся Русь против тебя. Вся! – повторил я, почти выкрикнув это в лицо опешившему царевичу.

      Тот несколько секунд недоумевающе смотрел на меня.

      Ну да, понимаю, жестоко. Вроде бы хеппи-энд и все такое, и тут заново. Из блаженства горячей парилки да сразу в бочку с ледяной водой.

      Но иначе я не мог.

      Время поджимало, а парню необходимо было в самый кратчайший срок усвоить, что ни для него, ни для его семьи ничего не закончилось – скорее уж только началось.

      К чести Годунова замечу, что новая реальность дошла до него быстро.

      – А… что делать? – вновь растерялся он, на глазах превращаясь в прежнего, неуверенного и беспомощного.

      Я критически посмотрел на него. Плохо, что настрой ученика постоянно скачет из крайности в крайность, то чрезмерно горяч, то наоборот.

      Помнится, моя мама в ответ на мое замечание, что суп горячий, тоже всегда отвечала, что холодный никто не ест, напрочь игнорируя третью промежуточную стадию – теплый.

      Вот примерно так и с настроем моего подопечного – либо буйная истерика, либо полная расслабуха и вон даже слезы на глазах.

      Впрочем, именно сейчас мне эта вторая его стадия на руку. Правда, только пока, а вот впоследствии… Но тут же одернул себя – до этого еще надо дожить…

      – Делать будем следующее, – тоном, не терпящим возражений, строго произнес я. – Сейчас мы выйдем на крыльцо. Тебя двое ратников будут вежливо поддерживать под руки. Говорить буду я, а ты молчи. Можешь время от времени креститься. Что дальше – растолкую потом.

      Слава богу, Зомме пока никуда не ушел и мы застали его в трапезной. Оказалось, что умница Христиер ларец не забыл, оставив на подворье под охраной аж двух десятков ратников, так что принести его – дело минутное.

      Я еще раз на всякий случай предупредил Федора, чтобы помалкивал, и мы с ним неспешно подались на крыльцо.

      Толпа к этому времени увеличилась еще больше и расходиться не собиралась. Сейчас близ терема подворье было полным-полно зевак, а те, кто не смог войти, ибо некуда, оседлали забор как с улицы, ведущей к Знаменским воротам, так и со стороны Чудова монастыря, расположенного через дорогу от хором Годуновых.

      При виде живого и невредимого Федора людское скопище словно по команде разом охнуло. Каких чувств было больше в этом дружном вздохе – облегчения, что не убили, или негодования, что он еще жив, – не знаю.

      Хотелось бы верить, что первого, ну а если иное – у крыльца застыла сотня ратников.

      Я поднял руку вверх, и народ притих в ожидании.

      – Жив Федор Борисович! – зычно выкрикнул я. – Сами зрите! – И сделал шаг в сторону, давая разглядеть моего бывшего ученика получше, а заодно выгадывая время.

      – И впрямь жив-живехонек! – завопил кто-то радостно. – Здрав буди на долгие лета!

      А голос-то