опять исчез. Я крикнул ему вслед:
– А кто такой Сыч?
Но вопрос остался без ответа.
Миха, маленький мужичонка с красным, постоянно двигающимся, точно резиновым, лицом, топтался поодаль.
– Пошли, что ли, начальник, – сказал он и шмыгнул носом.
И мы пошли…
По дороге я задал своему провожатому тот же вопрос – про Сыча. Миха снова шмыгнул и ответил так:
– Дык оно тебе надо – Сыч этот? Чекасить кеды по квестам – хедулину сломишь.
Настаивать я не стал. Моя хедулина, в смысле – голова, и так разламывалась от боли. Мы шли от холма к холму, то и дело натыкаясь на группки людей. Меня поразило обилие женщин с детьми и стариков. Иногда нас окликали, спрашивали, не видели ли мы такого-то или такую-то.
Чадящая дымом громада модуля медленно приближалась. Вокруг кипела работа – добровольцы растаскивали обломки, выискивая под ними выживших. Из трещин корпуса сочилась разноцветная слизь – оставшись без энергоподпитки, биопласт, которым были облицованы практически все внутренние помещения модуля, начал гибнуть и постепенно вытекать наружу.
Мертвых складывали отдельно, рядами. Их оказалось много, очень много. Искалеченные тела, разможженные головы, остановившиеся глаза, бездумно глядящие в чужое небо, в котором кружились черные птицы, издающие пронзительные крики…
Вскоре мы увидели импровизированный госпиталь – сотни, а то и тысячи людей лежали прямо на земле. Многие были без сознания, возле некоторых хлопотали родственники. Стоны и вопли били по ушам, и хотелось бежать, бежать прочь от этого кошмара.
Нога болела нестерпимо, я весь покрылся липким потом, перед глазами плавали какие-то темные пятна.
– Начальник, садись, лечить твою футовину будем, – распорядился Миха, заметив мое состояние.
Он вынул из-за пазухи несколько уже знакомых мне трубочек, снял колпачок с одной из них и вколол дозу голубой мутной жидкости.
– Что это? – дрожащими губами еле слышно спросил я.
– Кайфушка. Ща все гудово станет. На вот, как дойдем, ширнешь эту хрень, и полежи, понял?
Хрень оказалась уже знакомой мне ампулой с комплексом номер три. Я сунул ее в карман, и тут начало действовать зелье, вколотое Михой. Видимо, это был боевой стимулятор, потому что боль сразу точно отрезало, голова стала ясной, а все тело наполнила неудержимая жажда движения.
Быстрая речушка, текущая с гор, весело переливалась перекатами, совсем по-земному щебетала что-то на своем речном языке, и мне вдруг ужасно захотелось искупаться. Стимулятор бурлил в моей крови, и все казалось возможным, все было по плечу.
– Миха! Айда купнемся!
– Ты че, начальник, суперноуп! – серьезно ответил мой провожатый, нахмурившись. – Ватерка – это ж питье. Пиплы убьют, если залукают. И потом – футовина твоя по звезде пойдет сразу. Терпи, начальник, это кайфушка тебя дурит. Вона редовину на палке сечешь? Это сабжуха наша, пришли, почитай…
Впереди показалась штабная палатка, а точнее, импровизированный шатер из кусков