страшного, поверь. Прокатимся в столицу и обратно. Поговорим, если захочешь.
– Вас разжаловали в сиделки? – усмехнулась эль-Неренн.
Дежурная рассмеялась. Хрипло, неприятно.
– Нет, я сама попросила.
– Но почему?
Женщина придвинулась поближе, присела. Перестала улыбаться. Запрокинула голову – указала на два едва заметных шрама, по обе стороны горла, у самой шеи.
– Ты сумела сбежать от Старухи, – женщина взяла эль-Неренн за руку, пристально смотрела ей в глаза. – Оставила её с носом. Я – не сумела.
Эль-Неренн ощутила холодок, проползающий по спине.
– Я поклялась, что отпраздную тот день, когда она заплатит за всё, – дежурная усмехнулась, поднялась на ноги. – Можешь звать меня Хольте. Похоже, сегодня тот самый день. Впрочем, можно отпраздновать позже. Я хотела увидеть тебя, своими глазами.
Эль-Неренн вспомнила слова Виккера. Тогда, вечером, под огнями праздничного салюта.
– Но как вы… как она вас отпустила?
– Думаю, ты догадываешься.
– «Кровь за кровь», – предположила эль-Неренн, тихо. Хольте кивнула. Она вовсе не старуха, поняла девушка. Просто выглядит очень старой. Глаза, голос, походка… ей едва ли за тридцать.
– Я расскажу, если хочешь. Завтракай, я уйду, – дежурная поднялась. – Прогулка через полчаса.
– Что стало с вашей дочерью? – поинтересовалась эль-Неренн, когда охранница была уже на пороге. Хольте вздрогнула, обернулась. Медленно вернулась к столу, присела на корточки.
– Я не говорила, что это была дочь.
Эль-Неренн улыбнулась, выдерживая её взгляд. Дежурная прищурилась, кивнула.
– Я выкупила её. Как раз под Новый год. Собиралась разобраться со Старухой, – встала, тряхнула головой. – Ты успела раньше, но я не в обиде. Я знаю, где её содержат. Зайду как-нибудь, передам привет.
Прогулка – в том самом саду – оказалась приятной. Эль-Неренн ощущала взгляды всех, кто был вокруг. Ощущала почти физически. Но – ни одного презрительного. Некоторые смотрели с уважением, но поспешно опускали глаза, стоило встретиться с ними взглядом.
Эль-Неренн прислонилась спиной к тому самому дереву. Всё ещё видны брызги краски, в самом низу ствола. На душе было и приятно, и мерзко одновременно. Приятно – потому что все, кто хотели ей зла, получили по заслугам. Поделом. Мерзко – по той же причине. Она помнила, смутно, выражение лица «толстого». Он явно хотел мне что-то сказать, неожиданно поняла девушка. Но побоялся.
– Разрешите? – голос директора.
Эль-Неренн рывком поднялась на ноги (горло тут же отозвалось болью), учтиво поклонилась.
– Можно без формальностей, – «Пугало», как звали директора за его спиной, поправило очки и улыбнулось – одними лишь краешками губ. – Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, теариан-то. Хорошо.
– Я хотел бы извиниться, теарин. Вас едва не похитили – у нас никогда такого не случалось. Нет худа без добра, мы взяли почти всех. Двое или трое сбежали, но их, думаю, поймают.
Эль-Неренн кивнула.