руками мастера, никогда в жизни не видевшего это славное колючее животное наяву. Внимательно присмотревшись, Андрей обнаружил массу недостатков у милой игрушки, призванной пугать, а не радовать детей младшего дошкольного возраста. Но игрушка была страшна не только своим внешним видом, но и странной начинкой, появившейся не на производстве товаров массового потребления. Начинку наверняка, как догадался сыщик, туда вставили специально. Получился вполне пригодный для воспроизведения записи диктофон, передвигающийся на колесиках-лапках игрушки и косивший под чучело ежа. Из этого следовало, что злоумышленник готовился к похищению намеренно и основательно. Оставалось убедиться в том, что это то, о чем предположил сыщик, и найти местного умельца, начиняющего безобидные (на этом слове Туровский засомневался) игрушки магнитофонной лентой.
Андрей потянулся к телефону и набрал номер знакомого эксперта. Они договорились сразу, спец по экспертизам остался сыщику должен после весьма запутанного дела, где Туровский проявил свои блестящие дедуктивные способности и помог ему. Предполагалось передать улику в столицу на экспертизу через одного знакомого студента, мотавшегося на выходные домой в городок из университета, а после выходных – обратно на учебу.
После разговора Андрей взялся за фотографию.
Судя по рассказам сотрудников музея, рукописная книга была дорога лишь жителям города, особой ценности, кроме исторической, она не представляла. Потрепанный переплет, пожелтевшие страницы с закорючками, ни грамма золота, драгоценностей или чего-то такого, чтобы привлекло внимание грабителей. Остается содержание. Или грабитель в суматохе схватил первый попавшийся ему под руки предмет и сбежал. Возможно, он намеревался похитить папирус! Нет, все-таки он взял книгу из витрины, которую аккуратно открыл ключом или отмычкой. Значит, содержание. Туровский раскрыл брошюру.
Вглядываясь в размашистый почерк, он напряг зрение, чтобы прочитать забытый язык предков.
«Наказ мужу и жене и людем и детем како лепо быти им
Да самому себе государю и жену и детей и домочадцев своих учити не красти, не блясти, не солгати, не оклеветати, не завидете, не обидети, не клепати, чужаго не претися, не осужатися, не бражничати, не просмеивати, не помнити зла, не гневатися ни на кого, к болшим быти послушну и покорну, к средним любовну, к меншим и убогим приветну...»
– Приветно к убогим, как хорошо написано, – сказал сам себе Андрей, не упускавший возможность поговорить с умным человеком. – Так, хорошо, понятно, здесь не совсем, но догадываюсь... Так, так... «...А добро сотворившии Богу угодно поживше, жизнь вечную наследят в Царствии Небеснем. Боже нас сохрани! Со слов протопопа Сильвестра писано приказным писарем Чумичкиным». Замечательно.
Андрей откинулся на спинку кресла, переваривая полученную информацию. В принципе она укладывалась в один божественный постулат: «Не укради и т. п.» и ничем новым не удивила. К тому же приказной писарь Чумичкин явно не обладал повышенной