В донесениях не сообщалось... Жизнь и смерть солдата Великой Отечественной. 1941–1945
которых пьянствовали наши бойцы. Мне потом рассказывали все это женщины, которые видели, что там происходило.
Мороз в ту ночь был сильный, градусов под тридцать. Так немцы и стрелять наших не стали – вытаскивали из хат и бросали в снег. Так они и померзли.
– Из окружения я вышел. В неразберихе прибился к одному из полков 329-й дивизии. Дивизию немцы разрезали пополам. Полк, с которым выходил я, оказался в окружении. Рядом с нами был еще один полк. Таких, как я, приставших к чужому полку, оказалось человек пять.
Полк стал пробиваться на Захарово. Лезли напролом. И так дней восемнадцать. В тех атаках потеряли почти весь личный состав. Вскоре поднялась сильная метель. Не метель, а прямо пурга. Эта-то непогодь, наверное, и спасла жизнь и мне, и всем отставшим от полка.
Оказывается, немцы хорошо знали не только то, куда мы шли, а и то, куда собирались пробиваться. Командиры полков пренебрегали шифровками и вели переговоры открытым текстом.
В Замыцком к тому времени от двух полков, не считая нас, приставших к ним, оставалось около семидесяти человек. Собрались, стали решать. Кто-то сказал: «Еще одна попытка пройти – и побьют последних». И вдруг командир полка говорит: «Ждем до вечера. Проверьте, у всех ли есть лыжи. И чтобы ни у кого не было ничего демаскирующего. Все должны быть в белом. Ищите, где хотите. Снимайте с убитых. Маршрут такой: вдоль речки Жижалы до впадения ее в Угру. Там переправимся через Угру и дальше пойдем правым берегом. Разведка пойдет впереди».
Пурга, к счастью, не утихла, а разыгрывалась еще сильнее. Вечером пошли.
У комполка была карта.
Идем. Темень. Снег лепит – вытянутых рук не видать. Вскоре по цепи, шепотом, приказ: поворачиваем на восток. Немцев нигде не встретили. И вообще, было такое ощущение среди этой пурги, что никакой войны кругом нет. Немцы, видимо, сидели тем временем в своих теплых блиндажах и дзотах, грелись, пережидали ненастье.
Подошли к Угре. Снова приказ по цепи: соблюдать особую осторожность. Угру немцы простреливали вслепую. Тут они и мышь не пропускали. Но перешли мы и Угру. Ни окрика. Ни выстрела. Только ветер рвет, завывает.
А на другой стороне уже и наши.
Не упомню теперь, кто нас встретил, то ли бойцы 33-й армии, из тех дивизий, которые остались держать фронт по Угре и Воре, то ли части 43-й. Там у них был стык.
Нас потом долго проверяли. Проверка шла месяца два. Тогда еще с группой Ефремова существовала связь. О нас запрашивали туда, под Вязьму, в окруженную группировку. Видимо, информация пришла положительная.
– На фронте все, бывало, выменивали друг у друга. Кто трофейный «парабеллум» на портсигар, кто сапоги на валенки, а кто шило на мыло. Лишь бы поменяться. А вот когда мы из-под Вязьмы на прорыв пошли, тут патроны в цене поднялись. Боеприпасов-то у нас совсем мало осталось. Наша 33-я к тому времени уже больше двух месяцев в окружении была. Самолеты уже не прилетали – аэродромы распустило. Апрель! А прорываться предстояло с боем. И тут всем стало понятно, что каждый патрон – это шанс на жизнь. За один патрон можно было выменять