можно столько пить? – думал толстячок. – Но как она на меня смотрит, какие глаза! Обязательно отвезу ее на дачу! А жене скажу – был на дне рождения у тещи Турляева. Она ее ненавидит и проверять не будет».
Попытавшись угнаться за Лирдой, Константин Львович выпил еще две-три рюмки, и мысли у него стали смешиваться.
Он разоткровенничался и признался Лирде, что женат, у него пятнадцатилетняя дочь и что никакой он не директор фирмы, торгующей недвижимостью, а всего лишь разъездной агент-оценщик, работающий в этой фирме и получающий четыре процента от сделки. Еще Лирда узнала, что дом в Швейцарии купил не он, а какой-то знакомый его шефа, а у самого Константина Львовича дома нет, но зато есть дача по Савеловскому направлению.
Огорченный своим признанием, Константин Львович выпил еще рюмочку русской, после которой ему вдруг вообразилось, что он гусар, и вздумалось пройти по перилам. Но Кощей стащил толстяка с перил, обосновывая это тем, что тот еще не заплатил, а незаплатившим посетителям тонуть строго воспрещается. Константин Львович в ответ с презрительным смехом швырнул в официанта бумажником, а потом с видом подстреленного на дуэли Ленского обрушился на пол.
Воспользовавшись, что на нее никто не смотрит, Лирда быстро допила остававшуюся в графине водку прямо из горлышка.
Потом она встала и направилась к выходу из казино. Но перед тем как уйти, она наклонилась и тепло поцеловала в лысину уснувшего Константина Львовича.
– Не волнуйтесь, мы о нем позаботимся. Не впервой. Есть тут у нас каютка с раскладушкой, до утра отоспится, – заверил Лирду Кощей, провожая ее до причала. – Вас подбросить? – предложил он.
– Нет, мне здесь недалеко, – отказалась Лирда и стала подниматься по ступенькам причала.
Черная тучка, уже почти неразличимая на фоне вечереющего неба, ползла за ней.
А Константин Львович спал на раскладушке, подложив руки под голову, и ему снилось, что он у себя на даче по Савеловскому направлению обнимает прекрасную незнакомку. Во сне он сладко улыбался.
Глава VIII
Тайна плакальщика
– Сколько можно повторять! Я не знаю, почему она убежала! – раздраженно сказала Ирина. – Она взвилась, крикнула: «Не трогайте меня!» и выскочила… Не такая уж я мегера, чтобы ее прогонять.
– Наверное, запоздалый шок. Такое бывает, – прогудел Никита. Он повернулся к Корсакову и спросил: – Ты огорчен? Мне кажется, она начинала тебе нравиться. Да и неудивительно, если вспомнить ее первое появление на сцене – как Венера из раковины – нагая, в одной лишь морской пене.
– Я огорчен? С чего ты взял? – сухо перебил его Алексей.
– Нет, я просто так, – поправился Бурьин, миролюбиво выставляя вперед ладони.
Между тем Корсаков подумал, что Никита был прав. Если он еще и не привязался к Лиде, то был, во всяком случае, на пути к этому. Она показалась ему сильной и незащищенной одновременно. Было в ней нечто, пробуждавшее интерес: и какая-то скрытая тайна, и мудрость, и ее способность угадывать мысли, хотя