поделок чуди чародейское дыхание – словно живые угольки из костра разложила Вокуя на бревне. Один Зугур презрительно скривился:
– Игрушки девичьи! Может, она умом повредилась?
Шык задумчиво покачал головой:
– Нет, Зугур, тут хитрее. Вишь, она помирать собиралсь, а как спасли мы ее, воспряла. А эти игрушки, как ты их называешь – не простые они, ох как непростые!
Вокуя, меж тем, тщательно доглодав куропачью ножку, бросила косточку в костер, снова вытерла пальцы о волосы и обратилась к Луне, указывая рукой на разложенные предметы и улыбаясь.
– Луня, она отблагодарить тебя хочет за спасение. – перевел Шык: – Предлагает тебе выбрать что-нибудь, только дом просит не брать, без него ей трудно придется. Давай, не обижай девку!
Луня встал, поклонился чуде и взял с бревна сосновую щепочку – лодку-Саккатт. Вокуя расцвела, быстренько убрала остальные чародейные вещи в мешочек, и залопотала что-то, быстро-быстро, постреливая замаслившимися после сытной еды глазками. Шык усмехнулся:
– Видать, правда, что у чудей всем бабы заправляют! Она говорит, что благодарна нам, что больше мы ей не нужны, она и сама справится, но мы сильные и умелые, и поэтому добудем себе еще мяса, а это она просит оставить ей! Во как! Чуть оклемалась, – а уже хозяйствует!
Зугур с Луней посмеялись, но потом согласно кивнули – все равно такую прорву лосятины с собой не уволочь.
Зарядив коптильный костерок на всю ночь, путники стали ложиться – завтра с ранья надо было выходить и бежать на лызунках весь день что есть мочи, нагонять упущенное время.
Ночь прошла спокойно, а утром, едва продрав в зимней тьме глаза, путники пораженно уставились на невесть откуда взявшийся посреди поляны чудский дом на пне. Все чин чинарем – и стены, и крыша, и даже очаг, судя по сизому дымку, выбивавшемуся из-под стрех, в этом доме имелся.
– Вот тебе и Саккатт! Вот тебе и чудя-замарашка! – подытожил Шык всеобщее изумление. А Луня сунул руку за пазуху и потрогал подаренную Вокуей щепочку – ценная вещь, беречь надо!
Вокуя проводила походников до той самой сосны, стоя возле которой, Луня услыхал ее плач две ночи назад. На прощание девочка поклонилась всем троекратно, прощебетала что-то на своем странном языке, и проворно повернувшись, убежала к своему новому жилищу.
– Она сказала: чтобы Саккатт стал… м-м-м, взрослым, что ли, надо подуть на него и сказать: «Этьик-кыык, эча – унна!». – перевел Шык.
– А что значат эти слова? – поинтересовался дотошный Луня.
– Что-то вроде: «Раз-два, было мало – станет много!». – ответил Шык, проверил крепления лызин и первым двинулся по снежной целине.
– Да, мужики, с вами не соскучишься! – усмехнулся Зугур: – Как в сказке живем!
– Поменьше бы их, этих сказок, и жить было бы поспокойнее! – донесся из ложбины голос волхва: – Давайте, догоняйте, телепни!
Прошло несколько дней, как путники покинули полянку посреди соснового леса, оставив Вокую в ее новом, чародейством созданном за одну ночь доме. Путь их лежал теперь строго на полуночь,