моя мама не ездит за мной в школу, – с торжествующей улыбкой сообщила ей Лера. – Я не хочу. Мало ли что может случиться на дороге. Пусть уж лучше дома сидит.
– Да ведь у тебя… – начала было Даша, но тут же примолкла, покраснела и заморгала удивленно. Но потом спросила, тараща на подругу голубенькие глазенки: – А что твоя мама делает весь день дома?
– На пианино играет, – невесть почему сообщила ей Лера. – А потом меня учит играть. – И скорее побежала прочь из школы, потом по узенькой тропинке – в подворотню за школьным зданием.
Наташа, еще даже не успевшая продрогнуть, при виде бегущей к ней девочки едва сумела скрыть удивление и радость. С улыбкой взяла она Леру за руку и через перчатку почувствовала легкое подрагивание маленькой ладошки. Они уже почти дошли до машины, когда Лера вдруг затормозила, вскинула голову и посмотрела Наташе в лицо.
– Что? – спросила женщина, все так же улыбаясь.
– Скажи, Наташа, ты меня любишь? – с каким-то прибитым видом пробормотала Лера.
Наташа изумленно и растроганно глянула на девочку и ответила:
– Да, люблю.
– А за что ты меня любишь?
– Просто так люблю. Ни за что.
После этого Лера притихла и вопросов больше не задавала. В душе она испытывала жгучее разочарование. Нет, не так ответила бы Наташа, если бы на самом деле была ее мамой. Какое уж тут «ни за что» и «просто так»? Она обязательно сказала бы: «Люблю за то, что ты моя родная дочка». Наташа почти провалила экзамен на звание матери. Тем не менее до конца дня Лера была необычно тиха и послушна, быстро сделала уроки и долго не отпускала от себя гувернантку, придумывая все новые совместные занятия.
А Борис Морозов в этот вечер сидел в ресторане в пяти минутах езды от своего дома вместе с журналисткой Сашей и с довольным видом думал о том, что Саша, несомненно, здесь самая красивая и породистая, хотя и произвела некоторый фурор среди присутствующих дам своей одеждой с китайского рынка. Они и сейчас, поджав губы, надменно рассматривают ее из-за соседних столиков. Но Саша, оживленная, с пылающими щеками, этих взглядов просто не замечала.
– Тебе хорошо здесь, Сашенька? – поймав на лету тонкую смуглую руку девушки, спросил Борис.
Та домиком свела пушистые брови, улыбнулась самым краешком губ:
– Мне нравится ваша компания, Борис. А вот место могло быть и не таким помпезным. Знаете, когда я вижу, что салат, который я бы приготовила – и гораздо лучше – на сто рублей, тут стоит пятьсот, мне становится смешно. А смех убивает мой аппетит. Но мне, безусловно, приятно, что вы постарались произвести на меня впечатление.
Морозов хотел сперва разозлиться на ее речь, вместо этого рассмеялся и пораженчески вскинул руки:
– Сдаюсь, Сашенька. В следующий раз поведу тебя в самую демократическую забегаловку в этом городе.
– Уверена, вы сами удивитесь, насколько там приятнее обстановка, – серьезно кивнула Саша.
– Саша, милая, поверь, я не родился