если долго прислушиваться, удавалось распознавать на фоне давящей тишины голоса. Порой только шепот, порой словно чтение молитв, порой зов…
Двадцать третьего августа две тысячи двадцать шестого года Каранов третий раз в жизни поднялся на поверхность. «Монстра» тогда еще не было, его только годом позже притащат вояжеры с какого-то подземного бункера, где он простоял, что называется, «в масле» последних двадцать лет. На развозе тогда был старенький пазик, который также был обшит легкой броней и использовался как боевой транспорт. В тот день вояжеры, в числе которых были Каран и Стахов, возвращались назад не с пустыми руками. В намеченном сталкерами месте они нашли почти новый генератор. Поход был более чем удачным, ведь кроме нового генератора им удалось обзавестись еще и нужными деталями к тем генераторам, что стояли у них в Укрытии и уже дышали на ладан.
Возвращались под утро, так как работы было много, погрузка заняла почти всю ночь. Вдруг кто-то заметил, что двери на заслоне одной из станций сорваны с петель, а над зияющим чернотой проходом огромными буквами было написано: «Помогите!»
Сама мысль о том, что там, в изолированной от внешнего мира среде, мог кто-то выжить, заставила вояжеров забыть, что скоро рассвет, что нужно убираться из города как можно скорее, что спасательные операции следует проводить вовсе не средне вооруженным вояжерам, а специально подготовленным для этого сталкерам. Надежда увидеть живого человека, пусть нелепая, пусть бездумная, помешавшая им разглядеть, что смола, которой были нанесены буквы, уже стара и даже успела местами отвалиться, становилась сильнее инстинкта самосохранения.
Их не остановило и несчетное количество иссохших от длительного времени человеческих останков, усеявших собой пол вестибюля и коридор к эскалаторам. Они шли вниз по ржавым ступеням эскалатора, не сообразив, что люди, которым принадлежат те останки, бежали как раз на поверхность, бежали из бесконечных глубин тоннелей в последней надежде спастись. Не поняли они и того, что здесь же их настигла страшная смерть, разметавшая их тела на части, разорвавшая, пропустившая сквозь себя, словно через огромный измельчитель. Ослепленные идеей повстречать живого человека, вояжеры спускались и спускались вниз, осматривая забрызганные багровыми пятнами стены, не обращая внимания на дышащую в лицо угрозу, заглушая крик «Беги!», эхом звучащий в мозгу.
И только когда по платформе с застывшим посреди нее изъеденным ржавчиной поездом пронесся низкочастотный гул, будто по тоннелю пролетел невидимый сверхзвуковой самолет, и фонарики у вояжеров погасли, они вдруг поняли, что попали в западню. Вдогонку ко всему где-то сверху скрипнула ржавыми засовами дверь.
Их закрыли!
Первым вышел из состояния ступора командир. Он выкрикнул что-то вроде «Уходим!», но тут же какая-то невидимая рука подхватила его и бросила об землю так, что было слышно, как хрустнули ребра. Кто-то хотел помочь и подоспел к его распластанному телу, но и сам взмыл к потолку, а затем