в воду за удачный поход и возвращение. Гюнтеру оттягивал карман приготовленный для этой цели поломанный перочинный нож. Неожиданно пролетел слух, что провожать их приедет сам папа Карл. Ожидая, выход задержали на полчаса. Скоро на причал выкатился черный «опель» адмирала. Выслушав доклад, он взял Кюхельмана под руку и некоторое время прогуливался с ним перед ошарашенной командой.
– Гюнтер, задача стоит перед тобой сложная и важная. Ты, наверное, почувствовал это по тому, что я прислал тебе такую роскошь, как доктора. Американцы должны пожалеть, что впутались в войну с нами. И ты можешь внести весомый вклад в это непростое дело.
Гюнтер прекрасно понимал: вряд ли адмирал помнит всех своих командиров лодок по именам, для этого есть всезнающие адъютанты. Но какой эффект! Как умело папа играет на его авторитет перед экипажем. Еще бы, их командира знает сам гросс-адмирал!
Не зря все подводники готовы отдать жизнь за своего папу Карла. Какой еще род войск может похвастаться таким командующим?
Напоследок адмирал сказал:
– Гюнтер, я обещаю тебе интересное, но очень необычное плавание.
Как в воду смотрел…
6
Ночь выдалась нелегкая. Небо обложили черные тучи, но было светло как днем. Вспышки молний освещали небосвод. Сотни огненных нитей тянулись в море и возвращались зигзагами с его поверхности назад, в нависшее небо. Канонадой грохотали громовые раскаты. Воздух светился, насыщенный фосфором. Пять часов подряд лавинами обрушивался дождь. Лодка выпрыгивала из воды, оголяя винты, чтобы затем провалиться в бездну. Гюнтер беспокойно ворочался, то и дело вылетая из койки.
Когда шторм наконец прекратился, родился новый день. Он был ярче и чище прежнего, полный надежд и тревог. Стоило первым лучам появиться из-за горизонта, как море стихло и успокоилось. Придавив биноклем красные от бессонницы глаза, Гюнтер обшаривал взглядом пустынное море. Теперь сигнальщики соревновались – кто первый увидит транспорт.
Даже когда солнце поднялось в зенит, вера в чудо продолжала держать в напряжении и ожидании, что еще чуть-чуть, и кто-нибудь радостно закричит, увидев черную точку на горизонте. Но время шло, а горизонт по-прежнему был пуст. Кюхельман то спускался вниз с рубки на внешнюю палубу и вымеривал шагами лодку, то взлетал назад на мостик, в тщетной надежде хватаясь за бинокль. Когда солнце, прочертив дугу по небосводу, коснулось поверхности моря, он сказал старшему на вахте Герберту:
– Вызови ко мне офицеров и сам спускайся.
Гюнтер сидел на фундаменте орудия, обхватив голову руками. Рядом стояли, переминаясь, главный механик со вторым помощником. Ожидали старпома. Наконец появился и он, застегивая на ходу китель.
– Ни для кого не секрет, какая сложилась ситуация, – Гюнтер говорил почти шепотом, не поднимая головы, разглядывая мокрый настил палубы, – до полуночи осталось несколько часов, но дальше жечь топливо глупо. Мы несколько раз прочесали район, и думаю, всем понятно – транспорта не будет.
Он замолчал,