История магии. Обряды, ритуалы и таинства. Элифас Леви

задача для учеников, придуманная Платоном. Однако если принять высказывание оракула за факт, то в нем можно обнаружить и глубинный смысл: удвоить каменный куб – значит извлечь двойственность из единства, форму из идеи, действие из мысли. Это значит физически реализовать вечную точность математики, дать основу политике в виде точных наук, гармонизовать религиозные догмы с помощью философии чисел.

      Платон выражался красиво, но мыслил не так глубоко, как Пифагор; он хотел примирить философию логиков с непоколебимыми догмами видящих. Он хотел если не упростить науку, то видоизменить уж точно. Поэтому его философия сумела позже предоставить слабеющему христианству заранее подготовленные живительные теории. Однако, несмотря на то что Платон основывал свои теоремы на математике, это был скорее поэт, а не геометр. Он прекрасно владел гармонией форм и сыпал выдающимися гипотезами. Аристотель – гений вычислений, и не более того – подвергал обсуждению в школах абсолютно все. Все было для него предметом эволюции чисел и логики вычислений. Устранив из платонизма веру, он пытался все доказывать и все понимать. Триаду он превратил в силлогизм, а двоичность – в энтимему. Цепь бытия представляла для него сорит. Аристотель все свел к абстракциям и пытался все обосновать, но сам увяз в абстракциях и затерялся среди онтологических гипотез. Платон явился для того, чтобы вдохновить Отцов Церкви, а Аристотель – средневековых схоластов. Бог знает, чего только не собралось вокруг этой логики, ни во что не верящей, но претендующей на то, чтобы объяснить все. Из нее мог бы получиться второй Вавилон, и еще одно смешение языков было уже не за горами. Бытие – это бытие; бытие само есть причина бытия. В начале было Слово, и Слово это иначе именуется Логос – это логика, выраженная в речи, это изреченный разум. Слово – это Бог, явленный таким образом разуму. Это точная истина, она превыше всех философий, и верить ей надо буквально – иначе остается только полное незнание и падение в пучину иррациональных сомнений Пиррона. Священничество, оплот веры, всецело опирается на эту научную базу, и мы не можем не приветствовать достижение таким образом Божественного принципа Вечного Слова.