всегда превращал победу в решительную. Победам Пирра над римлянами недоставало сдачи побежденных и вступления их в альянс на правах подчиненной стороны; так Александр объединил свою империю. Но римляне бились так хорошо, что хотя Пирр разбивал их, но не мог сломить; невозможно было преследовать врага, у которого осталось несколько тысяч воинов в сильно укрепленном лагере. А с дипломатическими вопросами разобрался Аппий Клавдий. Римляне разработали военно-политическую систему, несравнимо более жизнестойкую, чем любая греческая или восточная система. Это было видно даже в способе вербовки в армию, который так удивил Кинея. Универсальные принципы обучения солдат, изобретенные Филиппом Македонским, действовали очень хорошо, пока не появилась необходимость в регулярной армии, сохраняющей боеспособность в течение нескольких лет; потом встал вопрос о том, кого могли уговорить или захватить вербовщики. Римский способ вербовки по жребию на каждую военную кампанию пополнял ряды по мере надобности и обеспечивал постоянный резерв обученных солдат. Была ли римская система «лучше» в культурном или моральном аспекте – это другой вопрос. Вопрос о выживании, о том, какая система эффективнее, не решается соображениями культуры или морали; решение принимается на поле битвы с помощью насилия.
Также стоит заметить, что политический фактор сыграл главную роль в результатах Беневента. Ничто так сильно не удивило Кинея, Пирра и других греков, как то, что после разгрома римской армии, когда Пирр дошел до самого сердца страны, ни один из римских граждан не перешел на сторону победителя; даже северные самниты, которые покорились Риму уже после вступления Пирра в войну. Греки еще не встречали такую готовность побежденных оставаться побежденными; многие произведения более поздней греческой литературы донесли до наших дней мысль о том, что Рим каким-то образом сумел поработить как тело, так и ум народов, лишил их физической и умственной свободы.
Это мнение смешивает поздний Рим с Римом эпохи Пирра и Пунических войн. Дело в том, что в ранний период Рим не порабощал, не завоевывал, не покорял народы; их принимали в сообщество. По тем древним временам Александр Великий проявил почти невероятное великодушие, оставив управление гражданскими делами на завоеванных территориях в руках местных жителей, но там в каждой цитадели располагался македонский гарнизон. После взятия Ардеи, Неаполя, Фрегелл римляне не размещали там своих гарнизонов; у них были гарнизоны ардейцев, неаполитанцев, фрегеллцев, участвовавших в небольшой мере в управлении делами Римского государства, частью которого они стали и верили, что под римскими знаменами им будет лучше, чем под любыми другими.
Порядок вещей изменился и извратился в процессе мировой экспансии, но из-за этого нельзя упускать тот факт, что римская система позволила апостолу Павлу сказать: «Civis Romanus sum»[3], и таким образом заявить местному судье о неподсудности.
Глава 3
Уличные