личным составом своих служебных обязанностей. По свидетельству многочисленных очевидцев, Канарис блестяще справлялся со своими сложными и ответственными обязанностями, особо заботясь об удовлетворении законных потребностей команды. Несмотря на чрезвычайную занятость, он не упускал из виду и проблемы, интерес к которым у него пробудился в период службы в адмиралтействе. Канарис также продолжал переписываться со своими давними знакомыми и коллегами. Часто к нему обращались за советом, прежде всего, если дело касалось отношений с испанцами; в подобных вопросах он ориентировался лучше, чем кто-либо. Любопытно отметить, что об этой его кипучей деятельности, лежащей за рамками непосредственных служебных обязанностей, не подозревали даже ближайшие друзья Канариса в Вильгельмсхафене. Позже некоторым из них казалось невероятным, чтобы обремененный многими заботами старший помощник командира «Силезии» мог активно участвовать в каких-то делах, непосредственно не связанных с его кораблем. Кроме того, по их словам, совершенно немыслимо, чтобы подобная деятельность не привлекла внимания коллег. Мол, Вильгельмсхафен, в конце концов, город моряков, и морские офицеры постоянно и тесно соприкасались друг с другом как по службе, так и в свободное время, и поэтому было абсолютно невозможно долго сохранять в тайне какие-либо планы или намерения.
Ну что ж, те, кто так думал, глубоко заблуждались. От обширной переписки, которую в тот период вел Канарис по проблемам, непосредственно или опосредованно касавшимся строительства военно-морского флота, сохранилась лишь малая часть, но и этого вполне достаточно, чтобы убедиться, насколько интенсивным было его «побочное занятие». Из писем ясно видно, как снова и снова заинтересованные лица стараются почерпнуть что-то полезное из богатого и разнообразного набора идей Канариса, использовать его великолепные знания морского дела и человеческой натуры, а также его умение обходиться с людьми. При длительных и сложных переговорах с высокопоставленными испанскими руководителями относительно обмена опытом в судостроении Канарису, как никому другому, удавалось путем тактично сформулированных возражений преодолевать прирожденную склонность южан тянуть и откладывать «на потом» и одновременно разъяснять представителям деловых кругов и другим немецким участникам переговорного процесса особенности поведения испанской договаривающейся стороны. Лучшим доказательством проявленного при этом Канарисом дипломатического мастерства может служить неизменное дружеское расположение испанских партнеров по переговорам и высокое доверие к нему в испанских авторитетных правительственных и деловых кругах и среди военных, сыгравшее положительную роль в период гражданской войны в Испании и особенно во время Второй мировой войны.
При знакомстве с корреспонденцией тех лет, когда Канарис служил старшим помощником на линкоре «Силезия», обращает на себя внимание любопытный факт: