в Нагойю, где жизнь оказалась такой трудной, что однажды даже появились мысли всей семьей покончить с ней. В конце концов Чийоко стала любовницей человека по имени Икома, главы «Мэйдзи-бэнк».
Спустя два года умерла мать; через год за ней последовал отец. Чийоко вновь поехала в Токио, сняла дом, где стала принимать мужчин. Это привело к всевозможным проблемам, угрожали даже отрезать ей волосы или облить кислотой; в конце концов она попыталась, правда безуспешно, покончить с собой с помощью снотворного. Оправившись, вернулась в Симбаси и стала обучаться профессии гейши. Это декабрь 1932 года, ей двадцать восемь, – примерно за полтора года до того, как она стала интимной подругой Ямамото (если считать, что это произошло летом 1934 года). Вначале ни один дом гейш не хотел принимать ее, испытывая естественные сомнения: эта женщина, уже почти тридцатилетняя, вознамерилась начать карьеру в таком изысканном районе гейш. Но ее настойчивсть в конечном итоге победила, и ее взяли на работу к Нодзимайе под именем Умерью.
При таком позднем начале она никак не могла считаться наиболее совершенной из гейш района, но она добилась себе имени за счет сексуальной привлекательности. С ее широким лбом и овальным лицом она больше походила на куртизанку высокого класса, чем на обычную гейшу, и начала завоевывать репутацию среди завсегдатаев квартала. Надолго ее имя стало ассоциироваться с высокопоставленными лицами из мира политики и бизнеса, и у нее появились свои патроны. Среди них – знаменитый художник Йокохама Тайкан (это его Ямамото называл сэнсэем, или мастером, в приводившемся выше письме).
Летом 1934 года, через год после того, как стала гейшей в Симбаси, Умерью впервые встретила Ямамото – на вечере в ресторане. Ямамото, в то время контр-адмирал, командующий 1-м дивизионом авианосцев, в белом летнем костюме, замешкался с крышкой от лакированного горшочка с супом. Увидев его руки, она оторопела: на левой не хватало двух пальцев… Умерью предложила свою помощь. Ямамото, однако, едва взглянул на нее:
– Справлюсь сам.
Из-за этого он запал ей в память, оставив не слишком, быть может, приятное впечатление.
Примерно через год, летом 1934 года, в то время, когда обсуждался вопрос, поедет ли Ямамото в Лондон, она снова увидела его – на вечере в доме гейш, на этот раз в форме контр-адмирала. Поздоровалась и напомнила о том случае с горшочком супа, прошлым летом. И опять он отозвался до крайности грубо:
– Неужели? Не припоминаю. Не могу запомнить всех женщин, с которыми встречался.
– А я помню, потому что вы были таким неприятным.
– Не обижайтесь на него, Ум, – попробовал успокоить ее Йосида Зенго, сидевший рядом с ними. – Он всегда такой.
Через несколько дней на ужине, куда ее пригласили, опять присутствовали Ямамото с Йосидой. В ходе беседы Йосида, сидевший рядом с Ямамото, спросил, любит ли Умерью сыр.
– Да, люблю, – ответила она.
На что Ямамото неожиданно заявил:
– Тогда я вас отвезу в �