но было уже поздно. «Бьюфорт» с ужасной силой ударился о землю, несколько раз перевернулся и развалился на части. Последнее, что помнил Гиббс, были сигнальные огни, взметнувшиеся в небо над ним, когда самолет, перевернувшись через крыло, врезался в насыпь Линкольншира.
Коулсон очнулся в поле недалеко от самолета в полубессознательном состоянии, но целый и невредимый. Штурман сломал обе ноги. У стрелка было сильное сотрясение мозга. Гиббс повредил голову и сломал правую руку. Пройдет еще много месяцев, прежде чем он снова сможет летать.
На следующее утро Френсис нашел на насыпи игрушечного панду. Он сильно пострадал, как и остальные члены экипажа, но уже этой ночью медвежонок сидел на тумбочке возле кровати Гиббса в госпитале.
Гиббс отсутствовал в эскадрилье четыре месяца. Обычно достаточно половины этого срока, чтобы пилота отчислили из эскадрильи и взяли на его место другого. Однако Брайтвайт хорошо знал этого человека, знал, что ничто так не поможет Гиббсу в его стремлении поправиться, как знание того, что его место сохранено. В любом случае Брайтвайт не хотел его потерять.
Через два дня после аварии Гиббса, 1 октября, Бьюман снова вылетел на патрулирование для атаки торгового судна водоизмещением 5000 тонн недалеко от Терсхеллинга, а четыре дня спустя он опять патрулировал тот же берег, на этот раз вместе с Френсисом и Х-Ф. Френсис атаковал 3000-тонный корабль, но никаких видимых результатов атаки не было. Х-Ф выпустил торпеду по торговому судну вблизи Куксхавена, но она прошла за кормой. По дороге домой он пролетел мимо Вильгельмсхавена, где заметил одинокий «бьюфорт», пересекавший эстуарий реки по направлению к гавани. Береговые батареи уже вели по нему заградительный огонь. Х-Ф видел, как «бьюфорт», уходя от огня, шел низко над водой. Пилотом «бьюфорта» был Дик Бьюман. Больше его никто не видел.
По всей видимости, «Бремен» и «Европа» стали лебединой песней Бьюмана. Торпедная атака на эти корабли в гавани была сродни попытке самоубийства, но в эскадрилье все хорошо знали, что Бьюман обуреваем этой идеей. Менее чем за десять месяцев он совершил пятьдесят оперативных вылетов, и его отчаянный авантюристский характер позволял ему выбираться из многих опасных ситуаций. Успешный запуск торпеды против одного из этих кораблей стал бы венцом его карьеры, но он был сбит еще до того, как смог к ним приблизиться.
Это были времена, когда еще не было оперативной ротации, когда награды было труднее заработать, чем в любой другой период войны. Будучи пилотом торпедоносца, Бьюман тоже был вовлечен в эту охоту, которую в последующие годы войны называли охотой за наградами, и проиграл.
Эскадрилья сначала не поверила, а потом загрустила. Бьюман казался неуязвимым, но все чувствовали, что он относится к тому типу пилотов, которые обычно не доживают до конца войны. В других командах люди считались асами и получали награды даже за гораздо меньшие заслуги, чем у Бьюмана. Трудно было найти другого такого пилота, который так досаждал противнику.
Бьюман погиб за четыре дня до