при полном параде. Я попросил ее провести офицеров в гостиную. Увидев меня, они вздохнули с облегчением и тепло пожали мне руку. Потом они объяснили, что их шеф, его превосходительство Артуро Боккини, извиняется за то, что отрывает меня от дел, но надеется, что я окажу ему большую услугу. В эту самую минуту европейские шефы полиции, а также их коллеги с других континентов, приехавшие в Рим на празднование Дня итальянской полиции, собрались на обед в Остии, на берегу моря. Не могу ли я немедленно прибыть туда?
Я ответил, что, естественно, готов выполнить настоятельную просьбу его превосходительства, но я же не шеф полиции. Однако мои слова не произвели на них никакого впечатления.
– Поймите, дорогой доктор, гости сейчас в ресторане. Его превосходительство синьор Гиммлер, почетный гость, сидит рядом с его превосходительством доном Артуро, а мы забыли пригласить переводчика – ну, вы знаете, как это бывает. Их превосходительства улыбаются друг другу, но разговаривать не могут. Вот почему нас и послали за вами. Нам известно, что вы отличный знаток обоих языков, поэтому пойдемте с нами, пожалуйста.
Я окинул взглядом свою одежду. На мне был летний, типично итальянский костюм и красивый галстук в полоску. Полицейские перехватили мой взгляд.
– Это не имеет значения. Вы выглядите замечательно. Вам придется только говорить.
Синьора Стефания ободряюще кивнула мне. Маленькая Биби спросила, может ли она прокатиться со мной, и тут же получила разрешение. Жребий был брошен. На площади весело журчал фонтан, впрочем, Тритон и его нимфы не знали, что в эту минуту решается моя судьба. Биби радостно залезла в роскошный лимузин, «лянчу», сделанную по спецзаказу и принадлежавшую его превосходительству. Я никогда еще не доезжал от Рима до Остии за такое короткое время.
По пути я думал о том, как войду в ресторан, а голубое море мирно сверкало на солнце. Дорога пролетела незаметно. Роскошный ресторан назывался, как мне помнится, «Ротонда», а стол, к которому меня отвели, имел полукруглую форму.
Они сидели здесь, в одеждах, расшитых золотыми и серебряными галунами, украшенные орденами, знаками отличия и лентами разных цветов, ухоженные и напомаженные – люди, обладавшие самой большой властью на земле. У меня мелькнуло воспоминание о том, как сильно Тиберий боялся Сеяна, а Наполеон – Фуше. Потом я поклонился, точно так же, как и на императорской вилле в Ишле перед достопочтенным старым императором Францем-Иосифом, который конечно же не боялся шефа своей полиции. С учетом этого мой поклон был не таким низким, как следовало. Я подождал, и через секунду дон Артуро уже радостно приветствовал меня, разодетый по случаю банкета, словно павлин. Я снова поклонился, а когда выпрямился, то увидел, что на меня смотрят холодные зеленые глаза синьора Гиммлера. Он заявил, что помнит, как хорошо я переводил во время майского визита итальянцев в расположение лейбштандарта СС «Адольф Гитлер». Он сказал это таким тоном, каким учитель хвалит