дионисийского музыкального экстаза с ответственностью и моральными обязательствами. В лице Гете, подчеркивает Томас Манн, Германия сделала огромный шаг к человеческой культуре – или, вернее, могла бы сделать, ибо в действительности Германия всегда была ближе к Лютеру, чем к Гете. Гете однажды назвал себя освободителем немцев, но в этом случае великий мыслитель выдал желаемое за действительное. Можно провести прямую линию от князьков эпохи Лютера до Гогенцоллернов и от императора Вильгельма до Гитлера, которого немцы и назвали своим освободителем.
С немцами, которые продолжали придерживаться Лютера, а не Гете, Томас Манн свел счеты в 1947 году, написав роман в отчетливо лютеранском духе. Конечно, мы имеем в виду «Доктора Фаустуса», в котором встречаем богослова Эренфрида Кумпфа, «националиста лютеранского толка», вставляющего в современную немецкую речь фразы на языке эпохи Лютера, если не самого Лютера. Этому современному Лютеру тоже в каждом углу мерещится дьявол, в которого он швыряет чернильницу (точнее, рулон бумаги). Дьявол, с которым заключила союз нацистская Германия, играет важнейшую, решающую роль в этом романе, где все, что имеет отношение к нечистой силе, описывается немецким языком Лютера, куда вкраплены цитаты из старой немецкой сказки XVI века о докторе Фаусте и из «Фауста» Гете. Этот язык, как замечает сам дьявол, «очень приятен для моего слуха».
Университетские друзья героя романа Адриана утверждают, что немецкая молодежь воплощает германский дух, ибо он молод и за ним будущее.
Эти подающие надежды молодые люди – элита двух войн, – объявившие себя при кайзере Вильгельме и при Гитлере, так же как итальянцы при Муссолини, юной нацией Европы, говорят о Германском Становлении, о Германском Скитании, о бесконечных перемещениях германской души: «Если угодно, немец – это вечный студент». В 1925 году немецкий философ Леопольд Циглер констатировал, что немцы – это нация искателей и странников, нечто «незаконченное, сырое и недозрелое среди столь многих законченных, дисциплинированных, взрослых народов… Мы всегда оставались незаконченными варварами; другим народам мы представляемся мятущимися под гнетом демонизма становления, но неспособными достигнуть бытия».
Самый знаменитый враг Гитлера Томас Манн заставляет одного из этих перспективных молодых людей сказать: «Быть молодым – это значит найти в себе силы встать и сбросить оковы отжившей цивилизации, осмелиться – там, где другие уже давно потеряли мужество, – с головой броситься в необузданную стихию». Этот отважный прыжок стоил жизни двенадцати миллионам невинных людей, убитых юными нордическими героями. Из-за этих прыжков Европа дважды подвергалась небывалому опустошению. Герман Гессе, сам будучи лютеранином, сыном и внуком лютеранских миссионеров, написал в 1948 году: «Преуменьшение «добрых деяний», идея спасения верой (fide sola Лютера), уже при нем было ужасным и даже бесстыдным безрассудством, повлекшим за собой отвратительные вещи. Немцы,