Я поставлю машину и к вам присоединюсь. Все поняли?
Судя по всему, она несколько сомневалась в наших умственных способностях.
Ну и зря. Как можно сомневаться в том, чего нет?
– Конечно, фройляйн, – сказал я. – Я и мой любвеобильный друг счастливы будем выполнить ваш приказ.
Взгляд, доставшийся мне, устыдил бы и четырнадцатилетнего балбеса, ну и я слегка смутился. Мы выбрались из машины и прошли в вестибюль маленького и очень уютного отеля.
Там двух слегка помятых и откровенно похмельных русских встретили как родных. Правда, объясняться на великом и могучем не пожелали, но не из вредности скорее всего, а просто из-за того, что давно его забыли.
Пришлось мне балакать на английской мове, сначала за себя, а потом и за Антона.
Мы расплатились с помощью кредиток, одновременно внесли залог за гостиничное имущество и получили по ключу – не по пластиковому, новомодному, а по здоровенной металлической загогулине, привешенной на «баранку» из отполированного темного дерева.
– Ух ты! – восхитился Бартоломью. – Этим дракона оглушить можно!
– Ну и отлично, – кивнул я. – Если полезет какая гнида из-под кровати, ты ее по башке…
– Господа, – вмешалась в нашу беседу появившаяся в вестибюле Ангелика. – Время не ждет. Мне хотелось бы, чтобы вы за час привели себя в порядок, и мы могли побеседовать.
Да, любят эти белокурые бестии командовать нашим братом!
Вслед за роскошной барышней мы поднялись на второй этаж, где выяснилось, что три занятых нами номера находятся по соседству, мой и Антона – рядом, а Ангелики – напротив моего.
– Шестьдесят минут, – напомнила она, постучав указательным пальцем по изящным наручным часикам.
– Мы помним, – уныло вздохнул я.
Номер в лучших европейских традициях оказался удобным, но не особенно просторным: крошечный санузел, где толстяку не развернуться, кровать, холодильник, мини-бар, телевизор и шкаф для одежды.
«Пора обезьяне стать человеком!» – подумал я, швырнул рюкзак на койку и отправился в душ.
Интенсивные процедуры облагородили меня капитальнейшим образом – исчезла щетина с физиономии, та стала выглядеть посвежее, вот только глаза остались красными.
Но уж с этим ничего не поделаешь – недосып, он и в Польше недосып.
Из номера я вышел ровно через пятьдесят девять минут после того, как в него вошел, и с удивлением обнаружил в коридоре Бартоломью: тот никогда не отличался обязательностью и запросто мог не только опоздать на встречу, а вообще забыть о том, что ему надо куда-то прийти.
– Пат-пат-патрясающе, – сказал я. – Ты чего это?
Антон принялся бормотать что-то о точности, которая вежливость королей, но я увидел в его глазах знакомый огонек и понял, что причина вовсе не в том, что худред журнала «Вспыш. Ка» неожиданно воспылал страстью к порядку. Нет, просто он нашел новый объект для душевной привязанности, и объект этот был не только красавицей, а еще и немкой.
А для фрица, даже женского пола, как известно, нет ничего хуже