девушек, только будучи уверенным, что это не приведет к любовным отношениям. Он все еще посещает мессу, но в свободное время все чаще практикуется в стрельбе вместе с Гебхардтом и Людвигом в ожидании того момента, когда сможет вновь «надеть форму».
Дневниковые записи прерываются между февралем 1920-го и ноябрем 1921 года и вновь между июлем 1922-го и февралем 1924 года, однако из других источников известно, что в последние годы в университете Гиммлер не изменил выработавшимся у него стереотипам поведения. Единственным, что до некоторой степени нарушало однообразное течение студенческой жизни, был краткий курс военной подготовки для резервистов и обязанности письмоводителя, которые он выполнял для студенческой организации, именуемой Всеобщий студенческий комитет (Allgemeiner Studenten Ausschuss). Однако намерения Гиммлера насчет занятий сельским хозяйством где-нибудь на Востоке претерпели изменения; теперь Турция кажется ему местом гораздо более привлекательным, чем та же Россия. В конце концов Гиммлер отправился в Гмунд (впоследствии именно там он построил себе дом на берегу озера Тегернзее), чтобы встретиться со своим дальним знакомым, знавшим кое-что о перспективах турецкой экономики. Гиммлер, однако, все еще сомневался в своем характере. В ноябре 1921 года, когда ему исполнилось двадцать два, он пишет: «Мне по– прежнему недостает того природного высокомерия в поведении (die vornehme Sicherrheit des Benehmens), которое я бы так хотел приобрести».
Его отношения с девушками также остаются вполне платоническими. В одной из дневниковых записей Гиммлер упоминает о девушке из Гамбурга, с которой познакомился в поезде, и тут же отмечает, что она была «милой, безусловно невинной и очень интересовалась Баварией и королем Людвигом II». Его друг Людвиг, который устроился на работу в банк, как-то сказал ему, что Кете убеждена, будто он презирает женщин, и Гиммлер пишет, что она права. Потом он добавляет:
«Настоящий мужчина любит женщину трояко. Во-первых, как милого ребенка, которого следует воспитывать, даже наказывать, когда он капризничает, но также защищать и лелеять, потому что он слаб. Во– вторых, как жену и верную подругу, которая помогает ему в жизненной борьбе, находясь рядом с ним, но никогда не портит ему настроения. В-третьих, как женщину, чьи ноги он жаждет целовать и которая благодаря своей детской чистоте придает ему силу, позволяющую не дрогнуть в самой жестокой битве».
В своих записях Гиммлер упоминает о многих девушках, но его отношение к противоположному полу постепенно становится все более прохладным. Он по– прежнему посещает церковь, а пообедав в ресторане, пространно рассуждает на страницах дневника о том, что красота официантки неизбежно приведет ее к моральному падению. Он даже позволяет себе пофантазировать, с каким удовольствием он бы дал ей денег (если бы они у него имелись), чтобы помешать бедняжке сбиться с пути истинного. Несколько позднее Гиммлер пишет об охлаждении, даже о разрыве отношений с фрау Лоритц и с Кете, чье «женское тщеславие» начинает его раздражать.