Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947
из вымыслов, в которых различные эпизоды моей карьеры подавались как сенсация. Объединяло все эти книги то, что они начинались с изобретения в высшей степени колоритных легенд о моей деятельности в Соединенных Штатах на протяжении первых полутора лет войны.
Мне приписывалось создание широко разветвленной сети саботажников, организация забастовок в доках и на военных предприятиях, использование целой команды бомбистов и искусное управление работой целой армии секретных агентов. Изложение истинных фактов сильно разочарует, полагаю, тех из моих читателей, которые надеялись получить подтверждение этих старых сенсационных историй. Следует понимать, что репутация, приобретенная мной в те дни, была умышленно взлелеяна отлично организованной пропагандистской службой союзников в рамках их кампании, направленной на разжигание в Соединенных Штатах страстей до состояния, которое оправдывало бы активное вмешательство этой страны в войну. Все это было частью процесса, получившего ныне велеречивое название «психологическая война». Тут у союзников были все преимущества в средствах коммуникации и, я должен добавить, преимущество в изобретательности. В дополнение к бесконечному потоку поступавших с фронтов войны измышлений о зверствах наших войск и к изображению имперской Германии как наиболее недемократичного, милитаристского и криминального режима в истории, описание воображаемой подрывной деятельности германского военного атташе являлось еще одним полезным стрекалом, с помощью которого было удобно будировать правительство Соединенных Штатов.
В конце войны предоставлялось мало возможностей опровергнуть эти рассказы, по крайней мере в такой форме, которая могла бы привлечь внимание массовой публики. Меня вызывали свидетелем в комиссию, созданную германским правительством для расследования причин войны, и я смог продемонстрировать полнейшую лживость пропаганды, касавшейся моей деятельности. Я не могу себе представить, чтобы за пределами страны многие читали мои показания; в любом случае, к тому времени этот вопрос представлял уже только академический интерес. Официальная история войны милосердно меня почти не упоминает, и потому, когда я стал в 1932 году германским канцлером, мне было неловко видеть, как ворох забытых нелепостей был вновь обрушен на мою голову наиболее популярными печатными изданиями. Даже тогда давление событий не дало мне возможности ответить на эти измышления, а с тех пор произошло так много событий, что теперь, кажется, уже поздно и пытаться. Тем не менее, если этот рассказ о моей жизни претендует на полноту, игнорировать тот период невозможно.
По возвращении из Мексики я оказался в незавидном положении единственного военного представителя центральных держав в Соединенных Штатах. Австро-Венгрия, Болгария и Турция не имели в Соединенных Штатах военных или морских атташе, и вся ответственность по информированию Германии и ее союзников о развитии военно-политической ситуации на североамериканском