прорыва техноса, на всякий случай зачищали местность[1].
…Сзади внезапно послышался шорох осыпающегося гравия.
Сталкер моментально отреагировал, перекатился, вскинул старенький «калашников», целясь на звук.
В сумерках возникла фигура, закованная в боевую броню.
За границей Барьера не работает мью-фонная связь, мгновенная идентификация с помощью привычных средств сталкерской сети тут попросту невозможна, и любая неожиданная встреча грозит непредсказуемыми последствиями.
Незнакомец замер, затем, сориентировавшись, глухо, полуутвердительно произнес:
– Монгол? Не дури!
На скуластом лице сталкера не дрогнул ни один мускул, лишь указательный палец машинально выбрал люфт спускового крючка.
– Да свой я! Прекрати! Меня же Славка прислал!
Ствол автомата даже не дрогнул. Те, кто не знал Монгола, часто недооценивали его, в основном из-за выбора оружия. В условиях отчужденных пространств морально устаревший автомат Калашникова выглядел анахронизмом, безопасной игрушкой… если бы не пластиковые капсулы с фричем[2], которыми сталкер снаряжал самодельные боеприпасы. Технологию их изготовления Монгол держал в строгой тайне, поговаривали, что сам приор Глеб когда-то научил его секрету, как начинить обычную пулю капелькой аномальной субстанции.
– Ну серьезно, меня Славка-Сухостой прислал! – Сталкер демонстративно закинул за спину короткоствольный «Шторм», коснулся сенсора на запястье, поднимая забрало боевого шлема.
– Мы должны были встретиться час назад! – сквозь зубы произнес Монгол.
– Ну извини. Задержался.
– Электронику вырубай. И не маячь как столб!
Дождавшись, пока тот подчинится, Монгол опустил оружие.
– Что-то я тебя не припомню.
– Гонта. Из вольных, – отрекомендовался сталкер.
– Имя или позывной?
– Два в одном. – Гонта присел, опасливо озираясь. – А что тебе моя электроника вдруг далась? И так с бронекостюмом намаялся. Выключу – опять время потеряем. Придется ждать, пока система перезагрузится.
Монгол с подозрением взглянул на него. «Не знает, что с минуты на минуту военные шарахнут электромагнитным импульсом?»
– Зачем за Барьер ушел? – настороженно спросил он.
Вопрос был задан не из праздного любопытства. Редко кто из обитателей отчужденных пространств решался выйти за границы Барьера. Для этого нужно обладать не только особыми способностями, но и серьезной психологической подготовкой. При отключенном метаболическом импланте и неработающем расширителе сознания мир трансформируется, границы восприятия резко сужаются, пропадает мью-фонная связь, большинство элементарных приемов выживания становятся недоступными, а опыт, приобретенный в отчужденных пространствах, – практически бесполезным.
Здесь – Внешний Мир, который для большинства обитателей Пятизонья – коварная