Секретные операции абвера. Тайная война немецкой разведки на Востоке и Западе. 1921-1945
вести войну против держав противника.
Когда война подошла к концу, Канарис, несмотря на мятеж на некоторых кораблях и на падение дисциплины на флоте, остался верен профессии офицера. Благодаря своим связям и знанию языков он легко мог бы найти достойные его занятия внутри страны или за рубежом, но предпочел в революционные времена возложить на себя гораздо более тяжелую задачу – в качестве офицера водворять порядок, дисциплину и спокойствие в своем германском отечестве.
Не миновала Канариса и борьба за восстановление порядка на флоте. Он быстро понял, откуда руководят красными агитаторами. Видимо, глубокое неприятие коммунизма у патриотично настроенного Канариса сформировалось именно в тех политических боях в первые годы после Первой мировой войны.
Канарису исполнилось 48 лет, когда он возглавил германскую военную разведку и контрразведку. Прошло 20 лет с тех пор, как он участвовал в гибельном для германских кораблей морском бою у Фолклендов, побывал в итальянской тюрьме по подозрению в военном шпионаже. Кому на долю выпало подобное, кто, как он, в течение нескольких недель ежедневно и ежечасно должен был ждать, что его вот – вот приговорят к смерти и повесят, тот благодаря такой судьбе навсегда приобретает характерную закалку и стойкость.
Следы трагических переживаний чувствовались не только во внешности, но и в характере Канариса. В свои 48 лет у него были уже белые как снег волосы. Поэтому офицеры абвера между собой очень скоро стали называть адмирала «старик» или «седовласый». Но опыт и необыкновенная судьба сделали Канариса прежде всего чрезвычайно молчаливым, одним из тех, кто проявлял искреннее участие ко всем страдающим и нуждающимся, кто многое знал о добре, зле и несбыточном. Такие люди предпочитают промолчать, нежели держаться опрометчиво или даже нескромно. Болтунов и бахвалов он на дух не переносил. Но при этом в обществе не был некомпанейским человеком.
Правда, Канарис с удовольствием слушал. Но если он что – то говорил после того, как присутствующие долго и пространно рассуждали о каком – либо предмете, то нередко, к их удивлению, обнаруживалось, как внимательно он следил за обсуждением и к каким глубоким выводам приходил. Нередко в его замечаниях звучали скрытая насмешка или затаенный незлой юмор. Те, кого это касалось, иногда ничего не замечали. Настолько искусно он умел завуалировать смысл своего высказывания, что даже людям из его окружения иногда требовалось время, чтобы осмыслить суть сказанного.
При этом адмирал не был ни в коем случае надменным. На своем испанском опыте времен Первой мировой войны он знал о трудностях, которые могли возникать на тайном фронте. Поэтому он относился к своим подчиненным с пониманием и терпением, если замечал, что они действительно прилагают все силы для достижения поставленной цели. Если же этого не происходило, адмирал, напротив, мог сильно разгневаться