я. – И Иванова тоже хороша. Ей бы все пьянствовать. Знало бы министерство здравоохранения, зачем она ездит в командировки. И Катька тоже фрукт. Из-за ее причуд я вляпалась в такое дерьмо, а ей все пофигу. Даже толком не расспросила куда путешествовала ее „Хонда“. Пьют как ни в чем не бывало и никому до меня нет дела. Что за народ?»
– Чего смурная? – вывела меня из задумчивости Иванова.
– Не смурная, а трезвая, – напомнила я.
Иванова решила меня подбодрить.
– Тебе это идет, – пробасила она, наливая себе полный стакан.
Умеет она довести до бешенства.
– Слушай, – завопила я, – пора бы тебе меру знать, алкоголичка!
Иванова искренне удивилась:
– Что такое мера? Парс про тото?
– Часть вместо целого, – мгновенно перевел Витек.
Катерина разразилась бурными аплодисментами.
– Похвально, похвально, – запричитал Моргун. – За это надо выпить.
С быстротой молнии компания наполнила стаканы, Иванова рявкнула:
– Пэрикулюм ин мора! – и тут же подала пример.
– Промедление смерти подобно! – перевел Виктор, бесстрашно следуя за Ивановой.
Катерина и Моргун мгновенно поддержали почин, ловко «опрокидывая» свои стаканы. Когда все дружно выдохнули и потянулись за огурцом, сиротливо лежащим на тарелке, я пришла в себя.
– Вы что делаете, изверги! А я? Даже пустого стакана мне не поставили! Хотя бы каплю налили в качестве лекарства от стресса и простуды!
– Оптимум медикаментум – коитус эст, – заявила Иванова, с хрустом закусывая огурцом, отбитым у других претендентов.
Потрясенная Катерина с открытым ртом уставилась на Виктора.
– Лучшее лекарство – совокупление, – перевел он, нежно обнимая жену за необъятную талию.
Это возмутительно!
– Иванова, – закричала я, – учти, я весь вечер просидела в подвале и за себя не ручаюсь. Если не заткнешься со своей латынью, погибнешь от моей руки. Обещаю!
– Лингва латина нон пенис канина, – невозмутимо ответствовала Иванова.
– Латинский язык не хрен собачий, – услужливо пояснил Виктор.
Я схватила со стола последнюю бутылку и с ужасом обнаружила, что она пуста.
– Ты чего? – запаниковала Катерина. – Чего ты хочешь?
– Всего лишь выпить, – призналась я.
– Ты же пьешь только ликер, – напомнила мне Иванова, – а у нас одна водка.
– Иванова, ты когда-нибудь сидела в луже крови?
Что там ни говори, а Иванова настоящая подруга. Заметив мое отчаяние, она хлопнула по спине Моргуна и гаркнула:
– Ефим Борисыч!
Тот мигом полез под стол и вернулся уже с портфелем. Надо было видеть, как он его открывал: так, словно там полно тараканов или мышей.
– Вот, последняя, – смущенно пропищал он, с большим трудом протискивая бутылку «Смирновки» в узенькую щель едва приоткрытого портфеля.
Услышав это, Иванова с укором уставилась на меня, словно я повинна в том печальном