и виноградарства. Деметра старше Диониса, что вполне естественно, – ведь хлеб начали сеять гораздо раньше, чем появилось виноградарство. Появление первого поля ознаменовало переход к оседлой жизни на земле. Виноградники появились много позже. Вполне естественно, что божественная сила, пробуждающая к жизни зерно, персонифицировалась как богиня, а не как бог. Если основным занятием мужчин были охота и война, то о полях заботились женщины. Разрыхляя почву, засеивая ее и собирая потом урожай, они прекрасно осознавали, что их женскому труду может помочь только богиня. Они могли также верить, что ей нужно выражать особое почтение – совершать скромные священнодействия, что способствовало повышению плодородия земли, – а не приносить ей столь любимые мужчинами кровавые жертвы. Благодаря ей освящалось хлебное поле, где произрастало «священное зерно Деметры». На священном току, на котором женщины веяли зерно, сама Деметра, богиня с волосами цвета спелой пшеницы, отделяет под порывами ветра зерно от мякины, и груда мякины постепенно белеет. «Да удастся мне, – молится жрица, – собрать рядом с алтарем Деметры самое большое количество провеянного зерна, и да стоит она, улыбаясь, рядом со снопами и маками в руках».
Основной праздник в честь Деметры, естественно, устраивался во время уборки урожая. В седой древности это мог быть скромный день благодарения, когда преломлялся первый каравай хлеба, выпеченного из зерна нового урожая, и с почтением съедался под благодарственные молитвы, возносимые богине, от которой исходил этот наилучший, самый ценный в человеческой жизни дар. Позднее этот скромный праздник перерос в пышные мистерии в честь богини, о которых мы знаем очень немного. Большие же торжества устраивались в сентябре каждые пять лет, но зато они длились девять дней. Это были самые священные дни года, когда приостанавливались основные повседневные работы. По улицам ходили торжественные процессии, совершались жертвоприношения, завершаемые танцами и пением, везде царило всеобщее ликование. Все это было достоянием гласности и описано многими авторами. Но основная часть церемонии, совершаемая полностью на особой прилегающей к храму территории, не была описана никогда. Те, кто на ней присутствовал, были связаны обетом молчания, который они хранили настолько хорошо, что мы теперь можем представить себе лишь небольшие обрывки того, что происходило в действительности.
Большой храм Деметры находился в Элевсине, маленьком городке близ Афин, и само празднество именовалось поэтому Элевсинскими мистериями. Во всем греческом, да и в римском мире к ним относились с большим благоговением. Цицерон, писавший о них в I в. до н. э., сообщает: «Нет ничего выше, чем эти мистерии. Они облагородили наши характеры и смягчили наши обычаи; они заставили нас перейти от условий жизни дикарской к жизни истинно человеческой. Они не только показали нам, как можно жить радостно, но и научили, как умирать с большей надеждой».
И несмотря на то что эти мистерии были священными и внушающими трепет, они сохранили признаки того времени, из которого вышли.