– понять и обосновать природу нашего опыта и пути ее осмысления.
Это было и в самом деле сутью Кантова различия между «трансцендентальной» философией и «трансцендентной»: так, трансцендентальная философия по Канту – это философия, признающая, что фундаментальную структуру нашего знания определяют категории и принципы, которые заложены непосредственно в нас самих, а ее первостепенная задача – их выявление. Старая же, «трансцендентная» метафизика упоминается в этой работе совершенно в другом значении, которое явно не удовлетворит тех, кто еще поддерживает ее честолюбивые притязания. Хотя эта метафизика не в состоянии установить онтологические истины, ее происхождение (полагал Кант) можно объяснить как следствие «естественной иллюзии», которая «неотделима от человеческого разума». Более того, в вечном стремлении выйти за пределы единственно доступного нам вида знания попытки метафизики имеют определенную обоснованность. Можно говорить, что она действует, например, как вечный стимул нашего повседневного эмпирического исследования и в итоге приводит к тому, что мы делаем дополнительные усилия, чтобы расширить пределы наших знаний о явлениях и найти более понятные и полные научные объяснения. Также не умаляется ее роль в теоретической области. Кант считал, что вера в трансцендентные сущности, такие, как Бог, например, может, несмотря на то что не имеет никакой познавательной ценности, служить практическим целям, как постулаты, которые имеют исключительно большое значение для нашего нравственного опыта и помогают регулировать наше поведение. Несмотря на это, а также не принимая во внимание все ложные толкования Кантовых доктрин его последователями в Германии, Шопенгауэр был уверен как в том, что сказанное Кантом ни в коей мере не было направлено на доказательство существования постулированных сущностей, так и в том, что сам Кант, по крайней мере в то время, когда писал «Критику чистого разума», не находился во власти этого заблуждения, хотя бы и бессознательно.
Проблема «вещи в себе»
Наконец мы дошли до того места, где стало возможным определить точку отсчета собственно учения Шопенгауэра. Принимая в расчет его очевидное согласие с основными кантовскими антиспекулятивными тезисами, можно было бы предположить, что развитие хода мысли Шопенгауэра будет непосредственно дальнейшим развитием Кантовой системы или что он мог бы отбросить за ненадобностью, как безнадежные, любые идеи, даже отдаленно напоминающие древние метафизические амбиции, а также могло бы возникнуть такое предположение, что он ограничится дальнейшими исследованиями и анализом всеобъемлющих форм и категорий, с точки зрения которых, согласно Канту, мы объясняем наш опыт и знания. То, что Шопенгауэр, как выяснилось, не захотел ограничивать себя, можно объяснить целым рядом причин, но на данный момент мы не имеем возможности обсудить их все. Была, однако, и особая черта в философии Канта, которой, по его собственным словам, Шопенгауэр отводит центральное место в развитии собственных идей. Это