Варвара добудет нужные ей сведения о чекисте, – и важное сообщение о расположившейся под Луцком воинской части.
С чувством исполненного долга Артистка раньше срока подходила к дому Варвары, игриво напевая.
– О, весела ты, как всегда, любо-мило с тобой, все болячки спадут, – встретила ее Варвара с чугунком в руке. – Легко живешь, Маша, завидно. А тут, тьфу!
Оставив чугунок с кашей, Варвара села на табурет, загрустив вдруг. Она безучастно посмотрела на Марию, и та даже не решилась завести разговор о том, зачем пришла.
– Правда, что ли, базар теперь будет не до пяти, а до семи вечера? – удивила вопросом Варвара. – Постановление, говорят, властей есть, чтобы народ после работы мог продукты купить. Карточки вроде собираются отменить.
– Не слышала, – соврала Мария, не желая тратить время попусту, однако заметила: – Тебе-то что, дня мало? Да и бываешь ты на базаре не каждую неделю.
– А я, может, хочу, как и ты, свободней жить, на людях веселей.
– Дура ты, дура! Варвара, базар не цирк, какое там веселье, там гам да матерщина, кто кого объегорит. Разве более или менее стоящий человек пойдет туда?
– А ты что? Ты… разве ты обманывать ходишь? Свое же изделие, баловство ребячье продаешь, это тоже надо… Мне вон батька тряпочную куклу с базара принес, лет пять мне было, по сию пору помню. Другие, может, облапошивают, наверняка аферничают. Но какой же у тебя обман?
– Голый обман, Варварюха-необманюха. Ты ходила, что там мой подполковник?
Поджав губы, Варя некоторое время сидела молча. Потом поставила чугунок на шесток, повернулась к Марии.
– Верно, он там работает, в безпеке, подполковник, – заговорила она, щуря глаза, как бы припоминая. – Живет он у Степаниды, верно, много не болтал о себе, жена у него красавица, дочка – девица большая.
– Откуда известно, жена какая? Он же один тут, никого не привез, – напористо выразила сомнение Артистка.
– Степанида говорит, он с портретом жены приехал, как с иконой вошел к себе в комнату. Посуди, любит или нет.
Мария испытующе посмотрела на Варвару.
– Она заподозрила, что ты влюбилась, глупую фантазию подсунула, чтобы отшить. – И тут же усомнилась: – А там, кто его знает, может, у военных так заведено – вместо иконы… Ты давай говори.
– Ну, серьезный, обходительный, все верно, Степанида подтвердила. Чай любит. Чистоплотный, от зеркала не отходит. Утром бреется, наверное, одеколонится. Не храпит…
– На кой мне черт его храп? Откуда он? Зачем тут?.. Какое настроение, не жаловался ли на что? – нетерпеливо оттараторила Мария и, сбавляя тон и озаряясь улыбкой, мягко попросила: – Ты, Варя, говори, говори, у меня ведь, понимай, нетерпение. Скоро на свидание, а мне уж чего-то и неохота…
– Ты и не ходи, посиди у меня. Разбередила только себя…
Мария поднялась.
– Нет уж, пойду провожу своего в ночную и как раз успею, малость подождет. А когда он на работу уходит, не спросила?
– Какая