шаху, что русские были недовольны: «Хотя они еще не знают все статьи и условия соглашения, они перечисляют его недостатки и опасности».
На полях доклада визиря шах написал: «Я хорошо осознал преимущества концессии. Пусть русская миссия остается недовольной, если хочет. Какое они имеют право? Конечно, власть этой компании от Каспийского моря до Персидского залива не сулит ничего хорошего для России, но, слава Богу, это хорошо для Ирана».
Рейтер предвидел русское противодействие и понимал необходимость официальной британской поддержки, которую он запросил в сентябре 1872 г. В послании лорду Гренвиллю он утверждал: «В свершении этой гигантской задачи не только моя заветная мечта улучшить социальное положение персов, открыть великие природные ресурсы их страны для мира в целом, но и сделать мою концессию важной для Великобритании».
Указав на то, что комитет палаты общин рекомендовал строительство железной дороги на восток через долину Евфрата, Рейтер писал: «Ваша Светлость несомненно знаете, что русские достигают большого успеха со своими железными дорогами к Каспийскому морю, заканчивая три линии в том направлении…
При данных обстоятельствах мне не нужно указывать Вашей Светлости на значение моей концессии, которую я получил от Шаха сроком на 70 лет.
Я желаю служить этим принявшей меня стране, предоставляя мое предприятие под английское покровительство, я не буду ходатайствовать о субсидии или другой материальной поддержке от Правительства Ее Величества. Я, однако, хочу чувствовать уверенность, что в случае разногласий между персидским Правительством и мной Правительство Ее Величества будет поддерживать мои права как британского подданного, насколько будет в его силах».
Министерству иностранных дел не понравились условия концессии, и оно не увлеклось патриотическим вдохновенным потоком Рейтера. «Этому джентльмену», как в записках министерства иностранных дел иногда его именовали, не верили. Чувствовалось, что, получив полный отказ, он мог бы занять место под русским протекторатом.
После месячного промедления из министерства иностранных дел пришел холодный, официальный ответ: «В ответ на письмо от 12 сентября я должен известить Вас о том, что правительство Ее Величества, с удовлетворением рассматривая усилия Правительства Шаха увеличить посредством железных дорог ресурсы Персии, не может официально отстаивать Ваши интересы при выполнении Ваших обязательств перед персидским Правительством».
Предчувствия Рейтера относительно будущего его концессии полностью оправдались. Котте, его агент в Тегеране, предвидел реакцию, которую она вызовет у персов. Не только реакционеры, боровшиеся с любым нововведением, невзирая на то, вредное оно или полезное, но и те, кто приветствовал прогресс и приветствовал строительство в Иране железных дорог и промышленности, были встревожены и высказывали свою неудовлетворенность.
Русская миссия ободряла оппозицию и защищала полузабытое