Персии, сказал он мирзе Саид-хану, в меньшей степени основываются на соглашениях, чем на ревностной конкуренции этих двух великих держав. Действуя мудро, балансируя на стороне одной против другой, Персия могла сохранить свою независимость и целостность.
Британские государственные деятели чувствовали, что их политика в Персии была «очень дружественной и абсолютно ясной». Она состояла в поддержке независимости Персии. В связи с чем приходилось постоянно выражать протесты российскому правительству в Санкт-Петербурге, что негативно сказывалось на англо-русских отношениях и, кстати сказать, подвергало шаха еще большему давлению с севера.
«Я согласен с шахом в том, – писал Расселл в 1860 г., – что наше воздействие на Санкт-Петербург следует оказывать крайне осмотрительно и чрезвычайно редко. Ничто не возмущает Российское правительство так сильно.
Но с другой стороны, мы не могли молча наблюдать их агрессивное поведение и позволить им внезапно перейти к военным действиям.
Необходимо дать России почувствовать, что ее поведение не является центром всеобщего внимания и что отношения Великобритании и Персии строятся как дружественные. Россия может сделать свои собственные выводы. Между тем мы не можем давать никаких обязательств; мы не можем, во имя эгоизма или ревности, препятствовать успехам российской торговли в Центральной Азии, поскольку торговля понимается как главная цель таких продвижений».
Именно такие «очень дружественные и весьма ясные» заявления было трудно понимать шаху и его министрам. Как они могли оценить значение дружбы с Англией, если со времени прибытия британского посланника Ч. Элисона в Тегеран в 1860 г. единственное, что он смог пообещать, так это заступничество перед Россией в Санкт-Петербурге? Что они могли думать о значении британской поддержки, когда год за годом советы, которые они получали от Элисона, состояли в выборе «осторожного подхода к России»?
Что шах должен был ожидать от Англии после того, как российские войска сокрушили Коканд и Бухару, готовились захватить Хиву и покорить прикаспийские туркменские племена?
10 ноября 1869 г. российский корабль стал на якорь напротив туркменской деревни Кизыл-су (Красноводск). Небольшой отряд высадился на берег и занял деревню. Спустя несколько дней на кораблях прибыли новые войска. Персидские торговцы в Астарабаде, узнав об их присутствии на побережье, стали просить у российских властей разрешения торговать с ними, но получили отказ из-за того, что правительство Персии слишком быстро могло бы получить информацию о событиях в Кизыл-су.
Предосторожность была излишней, так как персидское правительство уже знало о высадке войск и решилось напомнить российскому министру, что граница Персии проходит к северу от Кизыл-су, и данное действие российских войск является нарушением суверенных прав шаха. Российский представитель Александр Федорович Бегер отрицал тот факт, что иранская граница простиралась