и технику, с нею связанную. И все это вместе придает европейскому человеку времен Руссо чувство социального оптимизма – жизнь улучшается: постоянно появляется что-то хорошее в области комфорта, в области технического совершенствования, открываются новые земли, прокладываются новые пути, осваиваются новые способы ведения хозяйства, производства продуктов. Жизнь становится лучше и лучше – это середина XVIII века.
Естественно, достаточно распространенной точкой зрения в то время является та, что это улучшение жизни связано с освобождением человека от замшелых догматов, от традиционных схем размышления, что человек становится на почву опыта и просвещенного разума. Если доверять своим собственным чувствам, а не тому, чему учат древние, – можно хорошо продвинуться вперед.
Руссо не хочет хвалить прогресс – он его проклинает, говорит, что раньше было лучше, чем теперь, и возрождение наук и искусств ни к чему хорошему не привело. Люди развращаются, изнеживаются, у них появляются новые, раньше никому не ведомые потребности. И на нравы, укреплению которых должен был способствовать прогресс, это действует в высшей степени негативно.
До сих пор все понятно и просто. Сейчас мы постепенно подступаем к вещам несколько более сложным. Посмотрите не на содержание, а на скелет рассуждения, фундаментальную схему, которая лежит в основании рассуждения Руссо. Фундаментальная схема предполагает, что существует некий хороший порядок, и этот хороший порядок потом разрушается. Но почему некий порядок объявлен хорошим, если смотреть на дело конкретно-исторически? Руссо не просто говорил, как многие до него, что раньше было лучше. Он должен был использовать какие-то другие способы доказательства. Он привлекал исторические источники, которые повествуют о героических деяниях и об образе жизни древних, и говорил: сколь счастливы были народы, коих крепкие природы не знали наших мук и не ведали наук. Примерно так. Мы именно это привыкли именовать руссоизмом: природа – хорошо, цивилизация – плохо, уход от природы – плохо, возвращение к природе – хорошо. Но надо разобраться поглубже.
Вот нам описан некий образ жизни древних, которому воздается хвала за его простоту, близость к природе, крепость нравов и тому подобное. Потом нам показана современность, и говорится: посмотрите, сколько появляется новых потребностей. И эти потребности удовлетворяются при помощи разного рода искусств, ремесел и всего остального. Посмотрите, какие испорченные сейчас нравы, и подумайте – а стоило ли удовлетворять эти потребности? Это Руссо. Мы же в ответ ему можем сказать: ну что такого? Мы-то сегодня с вами знаем этих людей, которые говорят, как хороши были нравы наших предков без компьютеров, антибиотиков и самолетов, порицают какие-то конкретные достижения цивилизации. Но нам-то это приелось, а во времена Руссо еще нет никакого руссоизма. Прогресс науки и технологий, расцвет цивилизации, некогда престижные товары медленно становятся товарами массового потребления средних