Квадрат, старослужащий первой кентурии, первого манипула!
– Отставить, Септимий. Проходи, у нас по простому.
Мимо, сменившись с дежурства, прошагал легионер.
– Эй, служивый, – остановил его Сергий, – не подскажешь ли, где нам найти принцепса претории?
– Цереала, что ли? – проворчал легионер и хмыкнул без особой приязни: – С чего бы вдруг Цивика дакам занадобился?
– Я не слышу ответа, – очень спокойно сказал Лобанов. До того спокойно, что легионер поежился. Еще один боец, без шлема и панциря, в одной красной тунике, остановился и покачал головой:
– Ты опоздал! Принцепса срочно вызвали в Сармизегетузу – нового наместника ждут, что ли.
– Это плохо… – задумался Роксолан. – Так, а префект лагеря на месте?
– Почти! Он в ретентуру подался, я видел. Зовут Гай Косконий Ребил.
– Благодарю тебя, – церемонно сказал Сергий и повел своих дальше.
А дальше, на перекрестке, стояла принципия – штаб легиона. Неподалеку был устроен преторий, где размещалась резиденция командующего легионом – основательный двухэтажный домина. Напротив претория находился сакеллум, знаменное святилище, – там хранились значки когорт, легионная аквила и бюсты императоров. Ниже, в подвале сакеллума, держали кассу со сбережениями легионеров и вторсырье – ни гвоздей, ни обломков мечей в кастре не выбрасывали, металл ценился высоко.
– Крепко устроились римляне, – сказал Эдик, – надолго.
– Но не навсегда, – заметил Сергий.
– Увы! – отпустил вздох Искандер.
– Не переживай, – утешил его Чанба. – На наш век хватит!
За виа принципалис, делившей кастру пополам, начиналась ретентура – тыльная часть крепости. Здесь дымила труба фабрики – легионной мастерской. Там обжигали кирпич и черепицу и ставили на них легионное клеймо. В Дробете временно стояли когорты Второго Августова легиона, а посему на заготовках выдавливали обе его эмблемы – быка и козерога. С кузни доносился неумолчный звон и лязг.
Напротив фабрики, через утоптанную дорожку, тяжко осели приземистые горреи – большие амбары.
Тут Сергий и встретил префекта – тот принимал зерно нового урожая. Лобанов подошел и представился.
– Задание я получил от префекта претории, – подпустил Роксолан юмору, – вот и решил обратиться к префекту лагеря. Уж он-то, думаю, знает своих людей получше Цивики Цереала!
Гай Косконий Ребил довольно хмыкнул.
– Как не знать, – приосанился он, – все передо мной прошли за тридцать-то лет. И кто тебе надобен, кентурион?
– Тиберий Клавдий Максимус.
– Ага! – Префект подумал, и вдруг трубно взревел: – Цезий Басс! Ко мне!
Опрятный тессерарий,[43] настолько плотный, что, чудилось, мышцы его вот-вот разорвут панцирь, подлетел к префекту и вытянулся во фрунт, хлопая себя кулаком в гулкую грудину.
– Цезий Басс слушает твои приказы! – рявкнул он.
– Ага… – буркнул префект. – Декуриона Тиберия Клавдия – ко мне! Он хоть на месте?
– Декурион – рядом, – отрапортовал