Виктора видно не было, оно скрывалось за узкой смотровой щелью, а над нею проступали полустершиеся цифры – «962».
Зашелестели псевдомышцы-усилители, и Волин осторожно развернулся в своем громадном и неуклюжем «одеянии».
– Слышь? – послышался голос Виктора, огрубленный звучателем и показавшийся механическим. – Шлюз маленько… того… пропускает. Главное, шлюз на продувку как раз работает, а цистерны – ни в какую… Так что придется тебе потерпеть – в отсек нальется ведер десять забортной воды.
– Х-холодной? – осведомился бортинженер.
– Плюс один и три… – вздохнул командир.
– Плюс?.. Хм… Ступай, Витя, не обращай на меня… внимания. Только быстрее возвращайся… ладно?
– Я только туда и обратно! Не боись, у меня кислороду на полтора часа. Сейчас ровно два ночи. К утру успею, хо-хо!
Волин скрылся в шлюз-камере и закрыл за собою внутренний люк. Вскоре загудела вода, и из щелей над крышкой люка забили кинжальные струи, раздирая пластиковую облицовку и даже сетку термоэлементов.
Вода забрызгала, подтекла, и Тимофей содрогнулся от касания мокрого и холодного. Вздрог полуживого тела едва не погасил огонек сознания.
– Превосходно…
Хлябь поднялась до самого комингса, залила Брауну уши. «Утону еще…» – проползла равнодушная мысль. Он заметил необычный, голубовато-серый оттенок воды, на поверхности которой часто лопались пузырьки, донося тишайшее шипение.
По батискафу разнеслись стуки и грюки, что-то провернулось с визгливым скрежетом, позже стали слышны ритмичные щелчки и бацанье – будто по борту лупили футбольным мячом. А потом все звуки перекрыло пронзительное шипение – это надувался аварийный поплавок, силикетовый баллон. Когда он сдут, то напоминает нашлепку, плотно прижатую к борту. Стоит в него пустить газ, как баллон раздуется и потянет «Аппалузу» вверх, к воздуху и солнцу. Но где же Витя? Почему он медлит?
Батискаф дрогнул, приподнимая нос, – разлитая вода загуляла по отсеку, окатывая Брауна с головой. Тимофей лишь слабо отфыркивался, поневоле сглатывая «газировку». Она не была горько-соленой, как морская вода, скорее солоноватой, вроде «Ессентуков». Если притерпеться, то даже вкусной покажется.
Да где же Витя?
«Аппалуза», подтянутая кверху одним поплавком, накренилась, и вода отхлынула, покрывая ноги до пояса и плещась в углу. «Хоть не утону… Витя!»
По борту часто застучали, перемежая короткие удары длинными. Азбука Морзе?
Браун прислушался, борясь с наплывами дурноты: «Не …лнуйся… Люк заклинило… Все бу… ОК… бе нужней… „…ппалуза“ не вынесет двоих…»
– Нет… – застонал Тимофей. – Витя, нет…
Тело не позволило душе долго мучиться – обморок затопил сознание, как вода – отсек.
Проснулся Браун от того, что потеплевшая водичка с шумом окатила его. Он резко сел, отдуваясь и ошалело утирая лицо.
Батискаф качало на волнах, а в верхнем иллюминаторе мелькало то голубое небо, то изумрудный