и принялся с остервенением облизывать ему лицо. Левше было щекотно. Он захохотал и повалился на спину.
– Ты и Беляша напугал, – сказал я.
– Ничего я его не напугал. Беляш умнее всех вас. – Левша оттолкнул Беляша.
Беляш отбежал к двери напротив кладовой и принялся шумно ее обнюхивать.
– А эта дверь куда ведет, Макс? – спросила Эрин.
– На чердак.
– У вас есть чердак? – воскликнула Эрин. Я так и не понял, чему она так обрадовалась.
Ну чердак и чердак. Подумаешь, большое дело.
– А что там? Я обожаю чердаки, – продолжала Эрин.
Нет, все-таки девчонки – странные существа. Разве можно обожать чердаки?!
– Да всякий хлам, что остался от дедушки с бабушкой, – сказал я, пожимая плечами. – Сначала это был их дом. Папа с мамой хранят там всякое старье. Мы редко туда поднимаемся. Что там делать?
– А можно пойти посмотреть? – спросила Эрин.
– Можно, конечно, – ответил я. – Но только там нет ничего интересного.
– Я обожаю старые вещи! – Эрин едва не прыгала от счастья.
– Но там так темно… – прошептала Эйприл.
Мне показалось, что ей было немножко страшно.
Я открыл дверь и протянул руку к выключателю. На этот раз свет зажегся. Там, наверху. Бледный, размытый свет, который с трудом доходил до подножия крутой деревянной лестницы.
– Вот видишь? Там есть свет, – сказал я Эйприл и направился вверх по лестнице. Старые ступеньки скрипели у меня под ногами. Моя тень на стене была длинной и четкой. – Ну что, вы идете?
– Мама Эрин сейчас приедет, – сказала Эйприл.
– Да мы только на пару минуточек. – Эрин легонько подтолкнула Эйприл к лестнице. – Пойдем.
Беляш тоже увязался за нами. Вернее, он побежал вперед, возбужденно виляя хвостом и стуча когтями по деревянным ступенькам. Где-то на середине лестницы воздух стал сухим и горячим, как в сушилке.
Я первым поднялся на чердак и остановился у лестницы, оглядываясь по сторонам. Чердак представлял собой одну здоровенную комнату, больше похожую на широченный коридор и заваленную старой мебелью, картонными коробками, кипами старой одежды, сломанными удочками и целыми стопками пожелтевших от старости журналов – иными словами, тем старым хламом, который обычно хранится на чердаках.
– Ух ты, пылью пахнет и заплесневелым деревом! – Эрин прошла мимо меня и остановилась, глубоко вдыхая воздух. – Я обожаю этот запах!
– Ты действительно странная, – сказал я ей. Дождь барабанил по крыше. Его шум отдавался в комнате непрестанным грохотом. Впечатление было такое, что мы стояли прямо под водопадом.
Мы разбрелись по чердаку. Левша сразу нашел себе развлечение: принялся перекидывать свой софтбольный мяч через балки на потолке и ловить его, не давая упасть на пол. Я заметил, что Эйприл ни на шаг не отходит от Эрин. Беляш что-то вынюхивал у дальней стены.
– Тут, наверное, полно мышей, – заявил Левша с ехидной ухмылочкой. Я заметил, как Эйприл в ужасе распахнула глаза. – Откормленных, жирных мышей, которые обожают набрасываться на девчонок.
У