Засиделись мы, хорошо так. И дама все ко мне ластится. Потом достает сто пятьдесят рублей. Я увидал, в глазах потемнело. Лама говорит: «Возьми, мужичок, все твое. Только принеси икону чудотворную…» – «Как же можно? Грех какой!» – «Никакого греха нет». – «Как же нет?» – «А так, что это тоже для доброго дела надо. Послал меня к тебе один знатный и богатый человек, который больше жизни иметь ее жаждет». – «Старообрядец, что ль?» Лама замялась, говорит: может, и старообрядец, да это к делу не относится. Дескать, народищу много всякого сейчас наехало. Мало ли кто забрал икону? Беда невелика. Я уже сомневаться в себе начал, да еще выпивши. Словно бес под ребро толкает: «Отдай, отдай!» А она меня подущает: «Ты сними замок, принеси сюда, я так устрою, что все подумают на жуликов. А в церкви все повали, словно чего искали». Пошел я как весь не в себе, не желаю, а ноги сами несут. Это, тьфу, нечистый меня толкал. – Перекрестился. – Открыл двери, осторожно снял образа, приложился и на пол рядышком положил. Замок, как дама приказывала, ей принес. Она засунула отмычку, говорит: «Крути, отмычка подпилена!» Я покрутил, бородка в замке и осталась. Дама икону взяла и сразу за дверь – шасть! Больше я ее не видел. Сколько времени прошло, а я все еще дрожу от страха и стыда, и прощения мне никогда не будет. И пойду прямиком в геенну огненную, жупелом огненным будут нечистые в мою харю тыкать…
Соколов, пригнув голову, прошелся по ветхой хибаре.
– Вспомни, может, дама еще чего сказала: с какой целью нужна икона?
– Не, с целью не говорила. Говорила, что в доброе место, там много старинных таких стоит.
Соколов заинтересовался.
– Много, говоришь?
– Лама так выразилась.
– Сколько лет даме?
– Свежая еще, может, тридцать?
– Какие приметы: рост, цвет волос, нос, глаза?
– Хорошие приметы, беленькая да нарядная, а вот говорит так, словно не наша, не русская. Слова не чисто произносит. Торопилась все, раза два повторила: «Как бы на поезд не опоздать!» Я за ней вышел, а на углу, саженях в тридцати от ворот, коляска ожидает. Села и покатила себе в удовольствие.
– Сколько времени было, когда дама уехала?
– Заутреня не начиналась, с нее весь шум начался, замок сорванный обнаружили и полицию вызвали.
Сыщик знал: почтовый поезд номер 9 на Москву отходит от вокзала в Казани в шесть часов сорок пять минут.
…Соколов не стал арестовывать несчастного сторожа. Не заглянув к местному начальству, он полетел в Москву. Для него многое прояснилось.
В Москву Соколов прибыл в четыре часа пополудни.
И уже на другой день с утра он вошел в кабинет губернатора Джунковского, держа в руках нечто завернутое в чистое покрывало. Положил это нечто на зеленое сукно стола и уперся взглядом в губернатора:
– Ну, догадался, что это такое?
На лице Джунковского было написано недоумение.
Соколов развернул покрывало. Изумленному взгляду губернатора предстала замечательного древнего письма и отличной сохранности чудотворная