как жена Лота, превратившись в соляной столб. Мы тоже стояли. Минут пять. Ничего не происходило.
– Пап? Он шнурок твой ест! – решился напомнить Женя.
– Пусть ест, – прошептал Алеша.
– У-у-у… все. Пропали папенькины кожаные кресла, – вздохнул Арсений.
Как в воду глядел. Мало кто может сказать о своем воспитаннике, хоть кошачьем, хоть собачьем, хоть человечьем: да когда же мы успели его разбаловать! А вот я четко знаю не только год, но даже день, час, минуту и секунду. С этого момента Маю стало позволено все: спать на любимых кожаных креслах, будить в пять утра, чтобы погладили, скакать по Шопенгауэру и даже тырить ряженку из хозяйской кружки прямо в тот момент, когда хозяин пьет ее сам.
– Мам, а двух мы не заберем? А погладить можно? А этого? А Беллу Чао? А где еще котики? Ну, дайте мне подержать Мая, все держали, я тоже хочу! Ой, прямо не верится, что у нас свой котенок! Какая жизнь-то интересная становится! – прыгал в восторге Женя.
Количество котолюбов в нашей семье множилось на глазах.
Оставался Арсений. Крепкий орешек. Несгибаемый урбанист.
В номере отеля для начала Май увидел лоток и радостно кинулся к нему.
– Умный какой! – умилилась я. Май посмотрел на меня, как на идиотку: да, много ума надо, чтобы сходить в туалет.
Затем попрыгал за мухой. Попытался порисовать с Женей, но не доставал до стола. Женя улегся на пол, и Май тут же начал направлять карандаш своей лапой. Спать я взяла его к себе под бочок. Он прижался и засопел. А я всю ночь боялась его раздавить, поэтому наутро у меня затекли ноги, руки, бока, шея и все остальные части тела, вплоть до кончиков ушей.
На следующее утро мы сели в машину и поехали обратно в Москву. Переноску Май решительно отверг: неутомимо орал так, как будто его распиливают надвое, – ему нужна была иллюзия свободы. Надели на него шлейку и выпустили. Конец ее я крепко держала в руках: вдруг Май неведомым образом исчезнет из машины или скакнет под педали управления. Котенок потаращился в окна, потоптался на мне, успокоился и огляделся. Алеша рулил. Женя улыбался. Арсений сидел с брезгливым видом. Май вздохнул, но откладывать самое трудное не стал и перебрался к нему на колени. Так началась дрессировка человеков.
– А ко мне? – завопил Женя.
– Он меня выбрал, – задрал нос Арсений, ибо нет ничего милее, чем уесть брата. Даже если для этого надо взять кота. С шерстью.
– Ма-а-ам!
– Я подержу, потом тебе дам! – Арсений смилостивился. Май удобно устроился у него на коленях.
– Ой, он мурчит! Значит, я ему нравлюсь! А знаете, кошки мурчат не голосом, у них от мозга идет импульс то ли ко рту, то ли к носу, и тонкие косточки вибрируют, а вся кошка резонирует, как гитара!
– Ты откуда знаешь? – удивилась я.
– Ну так… Ой, он мне живот подставляет! Это значит, доверяет мне, я читал! Да поглажу я тебя, поглажу! А еще знаете что…
Когда лекция о кошках перевалила за полчаса, я не выдержала и снова настойчиво