руки. – Я вся дрожу.
Он взял ее за руку. Та была холодной как лед. Стефани подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Кит рассеянно провел кончиками пальцев по линиям на ее ладони. Затем его пальцы переплелись с ее пальцами.
– Нам нельзя упускать этот шанс, – сказала она.
Он встал с ней рядом.
– Согласен.
– Я говорю о Брэдфилде.
Его затуманенный взгляд прояснился.
– Ты о чем?
Стефани улыбнулась его смущению.
– Я могу сама вернуться домой. Тебе лучше остаться. Если есть шанс найти того типа, было бы глупо профукать его.
Проктор знал: она права.
– С тобой точно всё в порядке?
– Да. Просто какой-то ублюдок попытался клеиться ко мне. Такое случалось миллион раз. Не знаю даже, почему сегодня это вывело меня из себя. Но теперь я снова спокойна.
Они так и не разомкнули рук.
– Что ты делаешь?
– А ты разве не видишь? Готовлю. Или, по крайней мере, собираюсь готовить.
Проктор возник в дверном проеме кухни.
– И что именно?
– Овощное рагу с лапшой.
– И ты все это время ждала? Сейчас полночь.
Нарезав на разделочной доске лук-порей, Стефани поставила на синий кружок пламени газовой конфорки кастрюлю с водой.
– Как все прошло? – спросила она.
– Брэдфилд появился через пару часов после того, как ты ушла. Но пробыл там не более десяти минут. Я проследил за ним. Он отправился в паб под названием «Галлахер» на Лонгмур-стрит, недалеко от того места, где мы были. Это в десяти минутах ходьбы. Он оставался там до закрытия, а затем вернулся домой. Похоже, в этом пабе Брэдфилд завсегдатай, его дом находится по той же улице.
– И что теперь?
– Я пойду и поговорю с ним.
– И что ты ему скажешь?
– Пока не знаю, но что-нибудь придумаю. Хочешь бокал вина?
– У тебя есть вино?
– В холодильнике стоит бутылка.
– Отлично.
Бокалы были сделаны в виде шаров на высоких тонких ножках. Наполнив один из них наполовину, Проктор протянул его ей.
– Могу я спросить у тебя кое-что личное, Стефани?
– Спрашивай.
– Помнится, однажды ты сказала мне, что не хочешь говорить о своей семье, но, может, теперь расскажешь мне о них? Было бы интересно послушать. Не для статьи – обещаю тебе: все останется между нами.
– Думаешь, личным общением от меня можно добиться большего?
Проктор улыбнулся и покачал головой. И улыбка, и кивок говорили об одном – о его крайней усталости.
– Я тебя не понимаю. Каждый раз, когда мне кажется, будто мы немного продвинулись в наших отношениях, ты говоришь что-то такое, что отбрасывает нас назад, на исходные позиции.
– В таком случае я постараюсь больше не давать тебе повода для ожиданий. Это избавит тебя от разочарования. Что до истории моей семьи, то это сплошная скука.
– Сомневаюсь. В истории любой семьи всегда найдется что-то интересное.
Мой отец, Эндрю Патрик, был врачом в Фолстоне и его окрестностях.