и проспать до весны. Ни с кем не говорить и никого не видеть… Разлучиться с Циндерфелом, Нордвластом и Империей.
Хьелльрунн прикоснулась пальцами к грубой дубовой коре. Дерево стало сигналом: неподалеку была любимая поляна, где ландшафт отличался от привычного, однако она ушла от города слишком далеко.
– Не сегодня, не сегодня… – прошептала Хьелль, заходя всё дальше в чащу.
Марек велел не заходить далеко от дома, однако возвращаться обратно желания не было. Холодными пальцами Хьелльрунн схватила корягу – не с пустыми же руками уходить. Отец в своём горе, может, и не заметит отсутствие дров, однако камин чем-то следовало топить.
Потерянная в мыслях, Хьелльрунн заходила всё глубже и глубже в лес, собирая хворост, ежели вспоминала. И тут на пути явилось ничем не примечательный пастуший домик – одноэтажное строение с соломенной крышей и коротким дымоходом, столь привычными для Циндерфела. Одна стена и часть обветшалой кровли поросли густым мхом. Невзирая на запертые окна, дверь оказалась приоткрыта – хотя с первого взгляда щель и не заметишь.
– Ничего не случится, если гляну разок, – убеждала себя Хьелльрунн.
Перед дверью стоял широкий изрубленный пень, потемневший от дождя и мха. Отец упоминал о хижине лесоруба, но Хьелль никогда не думала, где та могла стоять.
Ведомая любопытством она подошла ближе. Свет не пробивался сквозь щель; золотое мерцание не лилось через ставни. Девушка помедлила, разрываясь между тремя ощущениями: уязвимостью одинокого путника в столь пустынном месте; холодом ветра, что настиг её даже в глубине леса; и тревогой – ей чудилось, что за ней наблюдали.
– Мне не страшно, – прошептала она. – Я не стану вздрагивать при малейшем шорохе, – старалась успокоить себя Хьелль.
Хруст ветки напугал так сильно, что она поскользнулась и упала среди мёртвых листьев, разбросав вокруг хворост. Как только девушка оправилась от падения, как вдруг над головой закаркали две вороны.
– Что ж вы меня не предупредили? – Хьелльрунн хмуро глянула на птиц.
Первая спрятала голову под крыло, а другая приподняла хвост, распушила перья и выпустила струю водянистого помёта.
– Где же манеры? – Хьелльрунн отвернулась от ворон и бросила взгляд на хижину.
Теперь, после пережитого испуга, домик уже не казался страшным. Она потянулась к двери, но вороны вновь закаркали. Хьелльрунн застыла; осторожный взгляд через плечо подтвердил, что шумные птицы взволнованы: они махали крыльями и суетились, пока одна не сбила другую с жерди. Хьелль ухмыльнулась.
Будь на моём месте Стейнер, его бы не остановили две горластые, дряхлые вороны.
Одна из птиц не сводила пристального взгляда с девушки, другая тем временем обиженно хлопала по земле крыльями.
Замёрзшими пальцами Хьелль приоткрыла дверь во мрак. Она осталась в дверях, не желая переступать порог. Быть может, скудный дневной свет раскроет тайну заброшенного жилища? Ни единого шороха в темноте не было слышно, и